Прежде всего любовь. Эмили Гиффин
пальцы, чем толстые ноги, и с тех пор красит ногти в самые дикие цвета.
Когда она поднимает взгляд, я обращаюсь к ней по имени:
– Джози? Ты слышала, что я сказала?
Она говорит: «Да».
– Мама хочет, чтобы мы что-нибудь сделали. Втроем. Или даже пригласили папу.
– Так поговорила бы сначала с ним, – рявкает Джози. – И вообще, у него новая девушка.
– Да? – спрашиваю я, ощущая одновременно негодование и зависть. Выходит, она с отцом ближе, чем я. – И давно?
– Не помню… несколько месяцев.
– Я ее знаю? – мне кажется, что у них все не слишком серьезно. В его «Фейсбуке» нет никаких следов женщины, а все его девушки всегда это делали: постили фотографии, часто из поездок или из его дома на озере Бертон, отмечали его в записях, чтобы появиться в ленте его друзей.
Она пожимает плечами:
– Ее зовут Марсия. Она судебный репортер.
Джози начинает колотить по воображаемой клавиатуре, и я представляю себе девушку с огромной грудью и красными акриловыми ногтями.
– И сколько ей лет?
– Почему ты всегда спрашиваешь?
– А почему нет?
– Не знаю… за сорок. Она в разводе, двое сыновей. И что же мама собирается устроить на эту жуткую годовщину? Маскарад? Сеанс спиритизма?
– Джози! – кривлюсь я.
– Что? Мама верит в эту хрень.
– Она не верит в спиритизм! Только в знаки…
– Это ужасно. Нет никаких знаков. Дэниел не создает радуги и не подбрасывает на тротуар монетки, – презрительно говорит Джози, – и ты так и не ответила на мой вопрос. Что именно она собирается устроить в память жуткой автомобильной аварии?
– Не знаю… может, съездить куда-нибудь.
– Ты считаешь, что это правильно? – спрашивает Джози, смотря мне в глаза. – Уехать в тропики…
Я перебиваю ее, пока она не наговорила лишнего.
– По-моему, дело тут не в правильности и неправильности. И я не сказала ничего про тропики! Она говорила про Нью-Йорк.
– Почему?
– Из-за Софи.
– Какой такой Софи?
– Ну тебя, Джози. Ты прекрасно знаешь… Подружка Дэниела.
– Почему они до сих пор общаются? Это нездорово.
– Может быть. Может, для этого она и хочет в Нью-Йорк. Все закончить.
– Закончить? Мередит, Дэниел погиб пятнадцать лет назад, – глаза у нее стали стальными.
– Я знаю, – говорю я.
Она смотрит на меня, прежде чем ответить.
– И знаешь что? – я не успеваю сказать ни слова. – Они бы все равно расстались. Она бы разбила ему сердце. Или наоборот. И в любом случае мама бы ее возненавидела, как возненавидела всех наших бывших, и давно бы уже забыла Софи. А вместо этого…
– Вместо этого Дэниел погиб, – говорю я, думая, что это все правда. Смерть Дэниела все изменила. Навсегда. И вот об этом Джози постоянно забывает.
Лицо Джози становится пустым, и она заявляет, что собирается поговорить с Харпер.
Я вздыхаю и смотрю ей вслед. Через несколько секунд я слышу, что они с Харпер