Экономическая теория в Санкт-Петербургском университете. Путь в 200 лет. Сборник
жизни и творчестве моего отца можно прочитать в многочисленных воспоминаниях о нем, а я приведу сверх опубликованных лишь несколько фактов.
Как-то мне довелось лечиться на Украине, в Трускавце, где в промежутках между процедурами мы «сражались» на теннисном корте с кем-то из приехавших туда по той же причине. И вот однажды, «умаяв» друг друга, присели на скамью и разговорились. Оказалось, что мой «соперник» – капитан первого ранга в отставке, командир дивизиона торпедных катеров. Естественно, он поинтересовался, чем занимаюсь я. Зная, что многие люди, мало знакомые или вовсе не знакомые с экономической теорией, думают о ней совсем не так, как она того заслуживает, я ответил:
– Скучной наукой – политической экономией.
И тут на меня обрушился водопад справедливого гнева:
– Что Вы! Как можно так говорить?! Я сорок лет назад слушал лекции по политической экономии в Военно-морской академии и помню их чуть ли не слово в слово до сих пор! Эту науку я полюбил на всю жизнь…
Горло у меня перехватило, и я с трудом ответил:
– Если это было сорок лет назад и в Военно-морской академии, то Вы слушали лекции моего отца…
Так и оказалось.
Прошли еще годы и годы, и однажды в комнату (тогда я работал в Отделе пропаганды ЦК партии) буквально ворвался мой коллега – доктор экономических наук, профессор Э. П. Плетнев – со словами: «Лев! Ты не можешь себе представить, какой потрясающий комплимент я сегодня получил! После лекции ко мне вместе с другими слушателями подошел, опираясь на палку, какой-то очень пожилой человек и дребезжащим голосом заявил публично:
– Я слушал лекции академика Тарле, лекции Александра Алексеевича Вознесенского, и должен сказать Вам, молодой человек: у Вас тоже кое-что получается!..»
Эрик Пантелеймонович прямо-таки светился от этой похвалы, хотя сам был опытным лектором. Я невольно вспомнил и рассказал ему об одном случае из лекционной практики отца. Было это, скорее всего, во второй половине 1920-х гг. Однажды к нему, только что прочитавшему лекцию по политической экономии, подошел один из слушателей – вчерашний рабочий, ставший студентом университета, и сказал: «Товарищ профессор, после Вашей лекции хочется взять дубину и с ней пойти на капитализм!»
Я услышал об этом от отца уже после войны, в 1940-х гг. К тому времени он был признанным профессионалом, достигшим вершин педагогического мастерства, и все же заключил свой маленький рассказ так: «С тех пор прошло лет двадцать, но, знаешь, никогда и ничто, никакие награды и другие знаки признания для меня, преподавателя, не были так дороги, как эти слова простого рабочего паренька: я понял, что на сторону нашего дела завоеваны не только разум, а и сердце человека, и завоеваны навсегда».
Как студент, не раз слушавший лекции отца, могу свидетельствовать: они всегда были не только содержательными, но и образными, эмоционально насыщенными. В них не было каких-то голословных призывов и анафем