Люди под кожей. Ольга Миклашевская
только едва заметно отклоняется и скалит свои зубы-ножи. Если прищурится, выражение лица – лица ли? – даже похоже на дружелюбную ухмылку.
– Ой, ну все, касатик, сейчас тебя сожрут. – Нина не глядя опускает овсяное печенье в чай и смачно причмокивает челюстью. – Ничему жизнь не учит. Молодежь!
«Молодежь» тем временем понимает: ей и правда кранты, баста и аста ла виста, бейби. Патроны, по закону жанра, кончились, нож чудище еще в прошлом раунде отшвырнуло куда-то в угол заброшенной шахты.
Крупным планом показывают глаза героя. От ужаса они расширяются, и в зрачках появляется отражение заклятого врага. Тот скалой возвышается над теперь таким маленьким актером и выжидательно смотрит. Хищнику спешить некуда.
– Во дурачье, делай ноги скорее! – Нина совсем забыла про печенье: оно тает на дне сладкого крепкого чая. Старушка вся там, в экране телевизора, вместе с персонажами малобюджетного хоррора. – Так и знала, сожрут. Говорила же!
В комнату заходит другая пожилая женщина. О ее приходе извещает звон стеклянных бусин, плотными рядами свисающих над дверным проемом.
Гостья совсем не похожа на обитательницу комнаты: изгибы ее тела мягче, а само тело полнее. Тонкие бледные губы недовольно сжимаются в одну сплошную линию. Снова-здорово.
– Опять смотришь свои страсти, – ворчит крупная женщина, но Нина ее не замечает, даже когда та проходит прямо у нее под носом и принимается собирать разбросанные по столу конфетные фантики.
Нина лишь неопределенно машет рукой, будто хочет избавиться от надоедливого насекомого.
– Куда тебе столько сладкого, – не унимается толстуха.
«Завидует», – пролетает в голове Нины мысль-молния. Лера, сколько в своей жизни перепробовала диет, так похудеть и не смогла.
Ответа не следует, поэтому бабища продолжает:
– Сумку-то хоть собрала? Понятия не имею, зачем ты в Москву намылилась. Хочешь с внуком повидаться, так пускай он к тебе сам ездит. Чай, не маленький. Работает, квартиру снимает. Девушка у него, небось, столичная штучка.
«Нет у него никакой девушки», – также мысленно продолжает отвечать Нина. Была бы – знала.
В углу комнаты Лера замечает раскрытую сумку, абсолютно пустую и словно разинувшую свой огромный черный рот. Женщина по-хозяйски подбирает несчастную и несколько раз встряхивает. На пол летят сбившиеся комья пыли и мелкие крошки.
Она хочет что-то сказать Нине, но в последний момент разочарованно машет рукой.
– Пойду хоть еды тебе в дорогу положу. В этих ваших самолетах не кормят, поди помрешь там с голодухи. – И женщина вместе с сумкой выходит из комнаты.
Только тогда Нина оживает: несколько раз быстро моргает, ставит чашку с почти не тронутым чаем на стол и тяжело вздыхает. Возможно, Лера в чем-то права, и это путешествие действительно станет для нее последним.
Изящным движением руки она подзывает к себе бармена. Наклоняется, шепчет на ушко приятности, которые останутся только между ними. Короткая юбка