Сказки скрытней. Владимир Михайлович Горбачев
и затевает споры. Вот и сейчас с Тинком схватилась. Видно, давно спорят.
– Да ты Носача хоть раз близко видела? – наседает Тинк. – Не видела, не видела! А не видела, не говори! А я видел! Он вон насколько твоего Волка больше!
Тинк вскочил и на елку полез – показать, на сколько. Тут и Олака заметил.
– Вот, – обратился он за помощью к другу, – скажи ей. Я говорю, что Носач сильнее. А она заладила: Волк, Волк…
– Волк, может, и меньше, но у него зубы знаешь какие? – Прити не отступала, свое гнула. – Вот такие!
Тут она подняла юбку и показала ногу от башмака до колена – вот какие, значит, у Волка зубы.
– А ты откуда знаешь? – спросил Олак, чтобы поддержать друга.
– Папа говорил! Он, когда к Дальнему Утесу ходил, мертвого Волка видел. Подошел, все рассмотрел. Зубы вот такие!
Раз сам Прак говорил – это серьезно. С этим никто спорить не будет. Но Тинк не сдавался.
– А у Носача клыки есть! Вот такие! – он расставил руки в стороны, чтобы показать. – Он ими ветки раскалывает! Он твоему Волку как даст своим клыком – тот вообще на сосну улетит!
– А тот как укусит – твой Носач завизжит и без памяти убежит!
– А ты попробуй, укуси! Носач тебя и близко не подпустит!
Прити на миг замолчала: видно, придумывала, что бы такое еще сказать, чтобы добить Тинка. А уж Прити-то придумает, будьте уверены. А Тинк тогда может всерьез разозлиться и начнет шишками кидаться, и весь разговор кончится. А Олак только пришел, ему охота посидеть с друзьями, поговорить. Так что он решил вмешаться.
– Да что вы спорите? – сказал. – Оба они сильные. Потому и не дерутся. Я, например, никогда не видел, чтобы Волк на Носача полез. И никто не видел. А уж кто всех сильнее, так это Медведь.
Прити не нашла, что возразить, промолчала. Снаружи, за еловым пологом, все так же гудел дождь. Одна капля все же просочилась сквозь ветки и упала Стуку за воротник. Стук поежился, все засмеялись.
– Да, Медведь самый страшный, – сказала Прити. – Даже Мудрый Орик говорит, что его надо бояться. И хорошо, что он ушел из наших мест. А то бы он еще кого-нибудь убил, кроме Лунго.
– А когда это было? – спросил Тинк.
– Давно: две зимы назад, или три, не знаю, – ответил Олак.
– Дедушка видел, как Медведь его убил, – вступил в разговор молчаливый Стук. – Лунго от него под корягой спрятался, так Медведь его достал. И ведь даже есть не стал, только убил и изодрал всего.
– Это потому, что он злой, злее всех, – убежденно сказал Тинк. Ему, видимо, хотелось еще поспорить и в чем-нибудь переспорить Прити. Та тоже была не прочь схватиться и, не задумываясь, заявила:
– И вовсе не Медведь самый злой. Мама говорила, что они в детстве в него шишки кидали, а тот ничего. А ты попробуй, в Носача шишку кинь! Сам знаешь, что будет. Значит, Носач злее.
Тинк приготовился возразить, но его опередили. Откуда-то слева, из-за ствола, раздался новый голос:
– Злой, еще злее… Не