Аттестат зрелости. Илана Петровна Городисская
эти жестокие слова, девушка чувствовала, что душа ее рвалась из тела вон – такой глубокой была схожесть между ней и этим парнем. А он, бледнея, отозвался:
– Я никогда раньше не думал об этом. Как, впрочем, обо всем другом. Мне было не до этих мыслей… Я был слишком во всем уверен. В том числе в том, как пишу свое эссе… – юноша вздрогнул, и стал торопливо просматривать рукопись, хватая один черновой лист за другим, пока Лиат напряженно следила за ним. – Дана сказала мне, что, к сожалению, здесь все нуждается в переделке, и была права.
– В переделке? – поразилась Лиат. – Почему же?
– Потому, что я, как всегда, захотел слишком многого, – самокритично бросил Шахар.
В глазах его блеснул было огонь борьбы, но тут же погас, уступив место выражению тоски.
– Ладно, – лениво заключил он, – я устал сегодня. Займусь этим завтра.
И, будучи не в силах больше находиться здесь, стал укладывать листы в зеленую папку.
Увидев это, девушка занервничала. Ей хотелось оттянуть как можно дольше момент прощания, но она не знала как.
– Так ты будешь сегодня у Рана? – попыталась она его удержать.
– Пойду, пожалуй. Хоть немного, но встряхнусь.
Но, вместо того, чтоб встать, Шахар остался сидеть, задумчиво вертя папкой с черновиком.
– Знаешь, что я думаю? – проронил он после долгого тягостного размышления. – Я, пожалуй, обращусь к одному из друзей отца, преподающих в универе. Пусть он меня направит. Сам я не справлюсь. Только зря потрачу время. Сам не знаю теперь, какой я, что мне надо сделать, чтоб выправить это эссе, и еще, чего мне надо от жизни. Запутался я.
"Господи!" – промелькнуло в голове Лиат. – "Да он совсем переменился!" Она была поражена не столько неожиданным решением своего тайного возлюбленного, сколько совершенно новым его обликом, возникшим из ниоткуда, разительно непохожим на тот, какой она в нем видела до этого момента. Она едва удержалась от окрика, что пусть лучше Шахар провалит свою работу, но останется прежним.
– У меня к тебе будет просьба, – произнес Шахар напоследок. – Пожалуйста, не говори Галь о том, что я тут наболтал… и о том, что мое эссе так застопорилось.
Лиат обещала, с печалью осознавая, что это был конец их встречи. Шахар махнул приятельнице на прощание, быстро собрался и ушел.
Трудно передать словами всю степень смятения, овладевшего Лиат, оставшейся в библиотечном зале с совершенно ненужной ей книгой в руках. Она прибежала сюда движимая раздражением на Галь, и лучше бы она сдержала свой порыв! Их беседа с Шахаром была сумбурной, выстраданной и ничего не объясняющей. Но особенно уязвило Лиат то, что она попыталась влезть не в свое дело, и никакой выгоды из этого не получила. Зачем же тогда она копала под Шахара? Она и сама не знала. Она не знала ничего, кроме очевидного: что получила громадное удовольствие от беседы с ним с глазу на глаз.
Но сильнее всего испугало Лиат явное ощущение, что перемена в Шахаре, его пошатнувшиеся отношения с Галь, и ее собственные с ней же, столкнули их и их друзей на