Непобежденный. Владимир Михайлович Зимянин
интересуясь деталями заполнения анкеты. Правда, он подсматривал ее имя-отчество, записанное на специальной бумажке, лежавшей в ящике его письменного стола, который он каждый раз выдвигал, чтобы свериться с текстом, прежде чем уважительно к ней обратиться. К тому же он, как бы незаметно для Беллы, вытягивал из приоткрытого ящика сигарету “Marlboro” для себя, вежливо угощая Беллу “Столичными”, которые лежали на столе.
Белла мучительно вспоминала, что ей наказал Вася Аксенов, но слова вылетели из памяти, и лишь в последний момент она выпалила:
– Я не крепостная девка Белка! И хочу поехать по этому приглашению!
Зимянин поднял брови и сказал:
– Спокойнее, спокойнее, Белла Ахатовна!
Но выезд все же разрешил!»
Все было бы интересно и даже забавно в этом отдающем словоблудием сюжете, если бы не одно обстоятельство. Беседа Зимянина с впечатлительной поэтессой происходила в 1978 году. К тому времени Михаил Васильевич уже четыре года не курил из-за тяжелейшей болезни легких.
Сюжет с сигаретами напомнил мне эпизод из советского детективного фильма пятидесятых годов «Ночной патруль», где жуликоватый и вороватый бухгалтер в блистательном исполнении Сергея Филиппова в беседе со следователем признается, как сложно ему вести двойную жизнь:
– В левом кармане держу коробку «Тройки», сигарет с золотым обрезом из отборного табака, а в правом – пачку дешевых папирос «Беломорканал», и все время боюсь перепутать!
Явно хотелось Мессереру и Ахмадулиной показать Зимянина еще и этаким жульничающим фокусником, манипулирующим с ящиками своего стола и с пачками сигарет.
Испытываешь неприятные чувства, когда читаешь подобные опусы, сочиненные известными деятелями отечественной культуры. Так и напрашивается булгаковское «Поздравляю вас, господин, соврамши!»
А вот байку Виктора Шендеровича «Близость к первоисточнику», опубликованную в его сборнике «Изюм из булки», привожу не без удовольствия:
«Как-то, в самый разгар застоя, Смоктуновскому предложили написать статью о Малом театре, где он в ту пору играл царя Федора Иоанновича, – статью, ни больше ни меньше, для “Правды”. Ну, он и написал о Малом театре – некоторую часть того, что он к этому времени о Малом театре думал.
А думал он о нем такое, что вместо публикации, через несколько дней, Смоктуновского попросили зайти на Старую площадь, к Зимянину.
Справка для молодежи: на Старой площади располагался ЦК КПСС (сейчас там, по наследству, наводит ужас на страну Администрация президента), а Зимянин был некто, наводивший симметричный ужас при советской власти.
По собственным рассказам Иннокентия Михайловича, когда он вошел в кабинет и навстречу ему поднялся какой-то хмурый квадратный человек, артист сильно струхнул. Но это был еще не Зимянин, а его секретарь. И кабинет был еще не кабинет, а только предбанник.
Зимянин же оказался маловатого роста человеком – совсем малого, отчего Смоктуновскому стало еще страшнее.
– Что же это вы такое написали? – брезгливо поинтересовался маленький партиец. – Мы вас приютили в Москве, дали квартиру, а вы такое пишете…
Член ЦК КПСС был настроен основательно покуражиться над сыном