Урга и Унгерн. Максим Толмачев
Роман Федорович, непривычно видеть вас без формы, да еще не при оружии. Кто это вас так нарядил?»
«Долгая история. Вы вчера изволили заснуть, а мне не спалось, я вообще мало сплю, а в новых местах и подавно. Чтобы с боку на бок всю ночь не ворочаться, решил прогуляться… А вы знаете, что всю неделю в здешнем храме ночные службы?»
«Вы на службе в храме ночь провели?»
«Ну не всю ночь… – Фон Унгерн отвел глаза, и улыбка сошла с его лица. Какое-то время он молча смотрел в пространство перед собой, а потом в свойственной ему манере резко перевел тему разговора в совершенно другое русло: – Пойдемте пить чай!» И, развернувшись, не дожидаясь ответа, двинулся в сторону костра, где уже собрались монголы, очевидно помогавшие в службе монашескому братству.
«Да, конечно, вот только умоюсь», – ответил я вслед барону. Уверен, моих слов он не услышал.
Невдалеке от монастыря через всю долину текла река. Русло ее было довольно широким. Весной река была, пожалуй, многоводной, но в этот летний месяц ее без труда переходили вброд. Вода, чистая и холодная, бодрила, освежала и была настолько вкусна, что ее хотелось пить еще и еще. Солнце поднялось уже высоко, но мелкие камни вдоль русла еще блестели от утренней росы. До меня донесся бой барабанов и гул длинных монастырских труб, оповещавших либо о начале праздника, либо о прибытии влиятельного гостя. Я поспешил к храму.
Рядом с юртой, в которой я спал, стоял зеленый автомобиль – «фиат», хотя могу и ошибаться. Вокруг юрты теперь толпился народ, у входа в нее появилась черная кошма, а перед дверью стояла охрана с винтовками. Все это могло означать, что Джа-лама приехал из Хойморского монастыря сюда в Дэчинравжалин. Насколько мне было известно, после дороги он гостей не принимал, а это означало, что до вечера можно смело заниматься своими делами. А какие тут свои дела? Я пошел к костру, чтобы перекусить и попить чая, и, разумеется, встретил там фон Унгерна.
Барон, используя свой небольшой запас слов и богатый арсенал жестов, весьма энергично пытался объясняться с монголом, в котором я узнал секретаря Джа-ламы, – имя его, к сожалению, уже и не вспомню. Он носил не снимая очки без стекол, считая их символом учености, поэтому я и смог опознать его. Свои очки я оставил вместе с пальто в юрте Джа-ламы, но в дневное время я видел тогда еще очень даже неплохо и не стал тревожить хозяина юрты по таким пустякам.
Секретарь тоже меня узнал по прошлым встречам, он славился изумительной памятью на лица. Вместе с секретарем меня наконец заметил и барон, он радостно замахал свободной рукой, приглашая к костру. В другой руке он умудрялся держать одновременно и чашу с тем напитком, что называется монгольским чаем, и четки, которые появились у него вместе с монашеским одеянием.
«Алексей Васильевич, вас мне бог послал!»
Унгерн широко улыбался, хитро сощурив правый глаз, вид при этом имел заговорщицкий. Усищи и рыжая многодневная щетина несколько старили его, однако резкие движения и энергия,