Орфей неприкаянный. Альберт Светлов
казённым бытом, я рвался домой.2 Димыч заехал за мной сам. Мы списались с ним накануне, и он обрадовал известием, что мою пьесу, по слухам (увы, они оказались слухами), берут к постановке в каком—то микроскопическом алтайском городишке. А я посетовал, что завтра освобождаюсь, да добираться до Тачанска без денег проблематично. Лазаревич сказал: «Фуфло вопрос!», и уточнил, во сколько выписка.
Выпнули меня к 12:00, вручив выписной эпикриз и направление на дополнительное обследование.
Я не решился беспокоить жену и просить её приехать за мной из Тачанска. Дочь болела, и кто—то должен был находиться с ребёнком. Простуды в детском возрасте – обычное дело, хотя и случаются, по обыкновению, весьма не вовремя, вот как теперь, в конце учебного года.
Забросив мои пожитки на заднее сиденье великолепно—хищного «Джипа Чероки», Димка кивнул на место рядом с водителем, мол, садись. Придерживая, по привычке, саднящий левый бок, я осторожно расположился справа, кашлянул и захлопнул дверцу.
– Убавить? – он потянулся к панели мурлыкающего радио.
– Приглуши малость.
– Ну, раненый, где твоя пристань? – показывая все тридцать три зуба, бодро спросил мой однокашник.
– На вокзале, – я блаженно зажмурился и откинулся на спинку, задрав вверх небритый подбородок. – Где ещё—то?
– На вокзале? Хрен те! Однокурсник называется. Двадцать лет не видались, а он: на вокзале, на вокзале! Так, слухай сюды, Василич. Сейчас же завалимся в ресторан и устроим натуральный ЖБО. Ты понял, усач?
– ЖБО? Что – то новенькое!
– Девиз моей фирмы: Жри, Болтай, Отдыхай! Серость!
– «Болтай»? Остроумно! Чем?
– А что подвешено лучше, тем и болтай. Хошь – языком, а не хошь – … другой… хе—хе—хе… частью тела.
– Да чёт ничем не тянет …болтать. Умаялся. Да и дома потеряют. Ждать, ведь, станут. Знают, выписываюсь нынче… – вяло отреагировал я, морщась от солнца, бьющего в глаза. – Аппетита нема. Завтрак недавно ж…
– Я те дам щас в лобешник, дома его потеряют, – пробурчал Димыч, поправив георгиевскую ленточку у зеркала и опуская солнцезащитный козырёк. – Закатимся к феминам, а утром уедешь. Я плачу! Девочки – высший класс! Массажик, тайский, кстати, а не хухры—мухры, расслабон гарантирую! Ишь, позавтракал он! Выпендривается. И чем это, интересно? Жидкой пюрешкой с котлетой из капусты? Ха—ха!
– Ага. Откуда ты знаешь—то? Ну, давай по массажисткам! И по новой лечиться. Да? Соображаешь вообще—то? У меня кровопотеря охрененная, я сплю на ходу, а ты о «мочалках»…
– Да шучу, шучу! Чё, испугался? – расхохотался Димыч, начавший у меня в эту минуту ассоциироваться с шумным игривым гризли, не осознающим собственной, силы и поэтому сметающим, балуясь, любые препятствия на своём пути. – Но без банкета не отпущу! Усёк, жук в лабиринте? Столько времени не виделись!
– Валяй! – смирившись, согласился я. – Банкет,
См. А. Светлов. Целуя девушек в снегу.