Лень, алчность и понты. Мистический детектив. Игорь Галеев
свитки (или как их там назвать?), аккуратные бумажные рулончики – то совсем ветхие, то новенькие, испещренные таблицами, цифровыми расчетами, словами, стихами, рисунками или скорее картографическими зарисовками. Все это здорово смахивало на дневники какого-нибудь ученого. Наткнувшись на русский текст, Сергей Яковлевич принялся за чтение.
Он ознакомился с размышлениями какого-то чудака, видимо жившего в глубокой древности. Нет, это не была летопись, всё написано почти современным языком, с повторением одних и тех же фраз: «Я знаю, что есть» так, «я хочу, чтобы было» эдак, «я оставляю здесь» это, «я забираю с собой» то или этого. Перечислялись имена людей и выписывались их характеристики, а иногда и имена животных и их повадки.
Одно место запомнилось Сергею Яковлевичу:
«Сегодня чуть не убили, рана не смертельная, но жить не хочется, наверное, уйду, нет сил смотреть на происходящее, да и оболочка неподходящая, не дает прорасти сознанию».
Далее были цифровые расчеты и заключительная фраза:
«Вспомнить и захотеть».
Вообще, эта фраза появлялась во многих местах, как резюме или как заклинание.
– Что здесь может быть бесценным? – спросил Дыба появившуюся Елену.
– Дурачок, я потом тебе объясню.
– Потом, потом! – вспылил он.– Ты водишь меня за нос! Кто купит этот хлам?
– А кто тебе сказал, что мы его будем продавать? У нас итак достаточно денег.
– Так на черта нам эти бумаги?!
– Они для души, Сереженька. Ты все поймешь, ты другим станешь.
Ее голос прозвучал так неожиданно нежно и ласково, что Кандыбов обмяк и сдался.
– Совсем ты меня охомутала, Ленка. Делай, как знаешь, я в этих вещах ни черта пока не понял.
– Годика, Василия и Петьку придется ликвидировать.
– Ну, это понятно, только зачем троих?
– Они все знают про сундук, они его таскали.
– Ну, тогда конечно. Лен, а почему это я должен стать другим? Я что – такой тебе не нравлюсь?
– Я в другом смысле. Ты же знаешь, я от тебя без ума.
– Не похоже, по-моему – ты без ума от этих бумаг.
– Хочешь доказательств? – и она поцеловала его. – Только быстро, хорошо?
И они занялись тем, что почему-то называют любовью именно те люди, которые никогда не узнают – что такое любовь, так как известно, что любви на Земле не было и быть не может.
Глубокой ночью, когда Годик с сотоварищами перетаскивали сундук с мешком в машину, Сергей Яковлевич закончил обзванивать всех, с кем имел дела, и сообщать, что исчезнет на месяц.
Он знал, что на Луже и без него справятся, да и в остальных делах так же. Но больше, чем на месяц он исчезнуть не мог – все дело рухнет, начнется паника, конкуренты мигом станут действовать.
Ему всё казалось, что вся эта история будет длиться не долго, что Лена слишком преувеличивает опасность, что это скорее азартное приключение, в котором всего лишь одно досадное недоразумение – нужно прибить