Сердце в клетке. Марина Комарова
плохо среди ночи.
Что хуже всего – внезапно. Тётя Аля никогда не жаловалась на сердце, врачи только разводят руками. Но от греха подальше оставляют её в больнице. Пациентка упирается и не хочет оставаться надолго, я с трудом уговариваю её внять голосу разума.
Она понимает, что не надо вести себя как капризный ребенок. Но тётя Аля не любит больницы и ничего не может с собой поделать.
Поэтому я поправляю лямку рюкзака у себя на плече и несусь к метро. Успеваю прыгнуть в вагон, едва могу держаться за поручень – народу слишком много, – но всё равно чувствую себя довольной.
Всё хорошо, всё получится. Сможем дольше поболтать, расскажу про сегодняшние пары английского. Я ведь учусь в университете на переводчика, поступила на бюджет, чем очень горжусь.
Я добираюсь до нашего спального района, поднимаюсь по ступенькам на четвертый этаж, на ходу доставая из кармана ключи. Вот уже показывается поцарапанная дверь, круглая ручка и…
Дверь приоткрыта. Жутко чернеет щель, потому что в коридоре темно.
Мне нехорошо. Мысли путаются, наскакивают одна на другую. Ладони взмокают, на лбу выступает испарина. Что делать, что делать? Я простая девочка, у меня нет ни оружия, ни возможности противостоять вору.
Хорошо, если он уже ушёл. Тогда мне остается только подсчитывать убытки. А если здесь? И вооружён?
Судорожно припоминаю все ценные предметы. Господи, да что там взять… старенький компьютер, который нужен мне для учебы, пара золотых украшений у тёти Али, телевизор… Есть ещё бойлер и стиральная машинка, но они тоже старые. Еле работают.
«Надо вызвать полицию», – наконец-то проносится в голове толковая мысль.
Я делаю шаг назад, но неожиданно голова идет кругом. Приходится хвататься за ручку. Дверь предательски скрипит, сердце прыгает в горло, я забываю как дышать.
Спустя несколько секунд дверь толкают, я ударяюсь спиной о стену. От поясницы до плеч пробегает волна боли.
Чья-то рука сдавливает горло, перед глазами темнеет. Я хриплю, пытаюсь вырваться, однако ничего не выходит. Тот, кто рядом, намного сильнее меня. Здесь темно, и я не могу разглядеть его лица.
Вцепляюсь ногтями в рюкзак, пытаюсь ударить, но искусственная кожа попросту выскальзывает.
– От…пус… тите… – хрипло умоляю безликое чудовище, и чувствую кожей, как оно улыбается.
А потом резко разжимает руку. Я сползаю по стенке и стараюсь откашляться, горло дерет наждачкой, перед глазами всё плывёт.
Мой кашель разрезает тишину в коридоре. С лестничной клетки вдруг доносятся шаги; внутри вспыхивает огонёк надежды, что это кто-то из моих соседей.
Пытаюсь встать, но меня тут же резко хватают за волосы и втягивают в квартиру. Я вскрикиваю, рот зажимают пахнущей табаком ладонью.
– Взялась тут… – выдыхает он мне на ухо. – Какого черта припёрлась? Неужто дел мало? Дурная мелочь, что теперь с тобой делать?
– Перестань, – вдруг кто-то осаживает его из комнаты.
Тихо так, спокойно, но при этом настолько властно, что не возникает