У березки я заплакал. Леонид Красников
себе праведность, дар религиозного вестничества и художественную гениальность».
Даниил Андреев утверждал, что человечество остановилось в своем развитии. Образовался гигантский вакуум духовности, который обычная наука бессильна заполнить. Понравилось мне и то, что одной из целей «Розы Мира» должно стать распространение материального достатка и высокого культурного уровня на весь земной шар, население всех стран, воспитание поколений облагороженного образа, превращение планеты в сад, а государств – в братство.
Даниил Андреев показался мне человеком не от мира сего, сумевшим уловить общемировые идеи. Передо мной словно раскрылась философия нового времени, указывающая путь ошеломляющей духовности.
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Однажды по заданию редакции я направился в аэропорт за репортажем о перестроечных буднях авиаторов. От руководителя узнал, что малая авиация из нескольких десятков «аннушек» находится на приколе. В отсутствие денег у заказчиков и клиентов самолеты перестали использовать для распыления удобрений на поля, для перевозки грузов и пассажиров. Аэропорт замер в ожидании своей дальнейшей судьбы.
Для полноты репортажа заглянул к синоптикам, механикам, в пустующий отдел перевозок. Затем поднялся наверх, в диспетчерскую. За стеклянными окнами открылась пустующая взлетная полоса. Сбоку рядком, словно сонные мухи, разместились неувядаемые от времени «Ан-2». Грустную картину дополняла фигурка какой-то собаки, не спеша пересекающей взлетное поле.
Диспетчеры рассказали, что за неделю во Владимире садятся и взлетают лишь три-четыре самолета. В остальное время аэропорт погружается в непривычную тишину.
При разговоре с диспетчерами меня не покидало чувство, что с одним из них, довольно пожилым, немного сутуловатым мужчиной, я уже встречался. Записав в блокнот фамилии обоих диспетчеров и спустившись вниз, разговорился в приемной руководителя с секретаршей. Молодая женщина рассказала мне о людях, с которыми удалось встретиться, немало любопытного. Оказывается, командир авиаподразделения раньше был военным летчиком. Один из механиков прошел войну, служил в авиации, но до сих пор не может расстаться с самолетами, обращается с ними как с малыми детьми.
Словоохотливая и толковая секретарша поведала и о личности пожилого диспетчера. «Это – наш святоша, верует в Бога, человек молчаливый, нелюдимый. Долго работал на Крайнем Севере…»
Продолжая говорить о диспетчере, собеседница задумчиво добавила: «Странный он какой-то… Словно не от мира сего. Но добрый, беззлобный, никогда ни про кого плохого не скажет».
Диспетчер оказался Андреем Петровичем Рудневым. В тот момент ни имя, ни фамилия ничего мне не говорили. Единственное, что привлекло мое внимание – это работа Руднева на Крайнем Севере.
При написании репортажа я просмотрел дневники, которые вел, работая в районной газете в Тикси. О летчиках я делал материалы неоднократно,