Почти подруги. Татьяна Труфанова
и высокие, тростинки и с формами, девушки прохаживались, сидели на стульях вдоль стен и на подоконниках. Развешанные по стенам застекленные метровые киноафиши отражали и умножали их глаза, горевшие волчьим нетерпением.
Аля нервно сглотнула и обвела взглядом коридор.
«Если отбирают за внешность, то я на пятом месте… или даже восьмом… А если по таланту – я всех порву, как Тузик грелку!»
В дальнем конце коридора стоял серый стол с компьютерным монитором, за ним сидела женщина, за которой пришла сюда Аля. Она сбросила куртку-кокон, в безжалостном свете офисных ламп на ее моложавом лице были заметны морщины. Аля сжала-разжала кулак. Ей предстоит сыграть крохотную рольку. На полминутки, легкотня. Начнем?
– Здравствуйте! – формально улыбнулась она «пчелке». – Я на кастинг к Татьяне Угловой. Я от Екатерины Жуковой, продюсера.
– От Жуковой? – нахмурилась женщина.
– Я сегодня с ней говорила, она обещала, – Аля подбавила в голос озадаченности. – Она, наверно, не сама звонила, она своей помощнице, Варваре, сказала позвонить…
– Ладно, – прервала «пчелка» и занесла ручку над блокнотом. – Фамилия ваша?
Глава 4
Каждый день в Москве придумываются тысячи историй. И этот день не был исключением. Корреспондент еженедельника «Скандалы» писал почти правдивый материал о полутораметровых крысах, захвативших здание Совета Федерации (вероятно, они пробрались туда по тоннелям секретного метро). Популярнейший блогер Настя Малинка, почесывая волосатое пузо, кропал еще один пост о буднях столичной стриптизерши от первого лица. Пятеро русских поклонников «Спартака» и пятеро дагестанцев с обостренным чувством чести, задержанные за драку, с жаром доказывали в отделении полиции, что тихо шли мимо и никого не трогали, когда противная сторона облила их помойной бранью, толкнула, пихнула, дала в зубы и стала пинать ногами, и ничего не оставалось, как только защищаться.
Пятиклассник Егор сочинял сказку о веселом фиолетовом бобре, влюбившемся в личинку майского жука. Копирайтерша всеядного рекламного агентства ссутулилась перед компьютером, уставившись в никуда, пока в ее покрытой серыми дредами голове зарождалась фантасмагория о тотальной победе над простудой препарата «Неболин» (на деле побеждавшего болезнь силой плацебо). Маститый сценарист Азарский по дороге на интервью ощутил непреодолимое желание развернуть машину и поехать обратно домой; «за» было острое чувство «остобрындело!», «против» – то, что об интервью его в последние годы просили нечасто. Он затормозил у троллейбусной остановки, набрал журналистку и с ходу соорудил для нее весомое объяснение: застрял на даче под Яхромой, полетела подвеска, великодушно просит извинить. Было ли, не было? И не такое бывает.
Придуманное входило в жизнь на равных правах с фактом, и через час этих двух братьев было уже не различить. Один-единственный миг поворачивался разными гранями к дюжине зрителей и превращался в дюжину разных историй. Где реальность, где