Убить Марата. Дело Марии Шарлотты Корде. Борис Деревенский
Марией были свои счёты, то она едва скрывала лукавую усмешку: ну-с, «таинственная путница», как теперь ты выпутаешься из этого положения?
– Вы ошибаетесь, гражданин, – холодно заметила наша героиня. – К упомянутому вами Рише я не имею никакого отношения и никогда даже не слыхала об этом человеке.
– И всё же позвольте напомнить вам, Мари, события двенадцатилетней давности. В ту пору я был ещё желторотым юнцом, благовоспитанным робким мальчиком, который сопровождал отца в его деловых поездках. Мой родитель исполнял тогда должность генерального инспектора мануфактур, и ему довелось изъездить всю Нормандию вдоль и поперёк. Стояло такое же жаркое лето, как и сейчас, когда мы заехали в ваше имение близ Эвреси. Ваш отец принял нас очень радушно, потому что был давнишним приятелем моего отца (кажется, они некогда служили вместе в одном полку), и мы провели у вас три или четыре дня. Тогда-то я и встретил вас, Мари. О, сколь чудесными были эти дни!
– Поверьте, друзья, – добавил Одиль, обращаясь ко всем пассажирам, – другого такого восторга я более уже не испытывал. Перед усадьбой зеленел яблоневый сад, усыпанный спелыми плодами, а за ним тянулся роскошный луг, трава которого доходила до пояса. Помните, Мари, как в послеобеденные часы, когда все в доме почивали, мы с вами, взявшись за руки, убегали на этот луг? Мы были вдвоём, если не считать вашего домашнего пса по кличке Пузан, который всюду следовал за вами по пятам, как бы охраняя вас от возможных посягательств. Вы были прекрасной девочкой, Мари, чистой и свежей как утренняя роса. Я не чаял в вас души, и вы отвечали мне взаимностью. Помните, ближе к вечеру, когда набежали тучи и хлынул дождь, мы спрятались в беседку и целовались, а ваш верный пёс ходил вокруг с неодобрительным урчанием. Неужели вы забыли это, Мари? Забыли то дивное лето, тот луг, ту беседку и того робкого мальчика по имени Жозеф?
Наша героиня терпеливо выслушала лирические воспоминания собеседника и заявила:
– Возможно, всё было так, как вы рассказываете, гражданин, и вы действительно страдали в детстве робостью, когда дружили с дворянской девочкой, бегали с нею по лугу и целовались в беседке, – но это была не я. Повторяю вам, что вы ошиблись и принимаете меня за другую.
– Это совершенно исключено! – замахал руками Одиль. – Вас зовут Мари, ведь так?
– Так.
– И ту девочку звали Мари. Сомнений быть не может! Вы и она – одно и то же лицо.
Молодец удовлетворённо откинулся назад и закатил глаза, как бы целиком погруженный в воспоминания.
– Потом вы часто являлись мне во сне, и в своих грёзах я вновь и вновь путешествовал с вами по укромным уголкам Эвреси. О, как давно это было… Расскажите же, что стало с вашим чудным имением? Как поживает ваш отец, старый Рише? Он всё ещё в усадьбе?
Иную бы развеселила эта сцена, похожая на третий акт какой-то комической пьески, разыгрываемой в дешёвом театре, но на Марию она произвела дурное впечатление.
– Я устала вам повторять, гражданин, что я не Рише. Достаточно вам моего