Избранные. Фантастика в стиле Punk!. Алексей Жарков
веяло от неё, от них обоих столичной пустотой и никчёмностью.
Но терпел Влад, такая работа. Он прирос к курорту за двадцать с лишним лет, при нём тут всё начиналось, и как ни горько ему было глядеть на то, во что превратилась горнолыжная Гагра, отлипнуть от этих гор он не мог. Здесь был его дом. Только в самую зимнюю стужу он выбирался в Москву к престарелым родителям. И не столько к ним, сколько на могилу к деду Егору.
– В «Московскую»? Или «Октябрь»? – везде у Влада были знакомые, но шумных мест он избегал. Просто полюбопытствовал.
– Нет, Влад, в «Пирожковую», к Лали, – улыбнулся Анатолий.
– А, к Лали… Передавайте привет. А я домой. Завтра продолжим, – он пожал руку Анатолию, лёгонько тронул за локоть Лиду, а потом посмотрел на небо. – Хотя завтра вряд ли.
– Почему? – Лида тоже задрала голову.
– Мести будет, – ответил Влад. – Ладно, найдёте меня, если что. Знаете где, – он махнул перчаткой на прощание, и, толкаясь палками, поехал к домику инструкторов.
* * *
Дома он вытянул ноги, вновь налил кофе. Всё отключил, хотелось тишины; от трескотни Синицыных гудела голова.
Фотографии деда лежали в большом пухлом конверте. Туда же Влад засунул и газетные вырезки, и письма. Отдельно хранил дневник. И была там надпись сорокапятилетней давности: «Шестьдесят один, вот, наконец, и дед».
А вот фото: они вместе на Плотине, Владу девять. Он помнил и без фотографий те дни. Приехал к деду на Чукотку на летние каникулы. Дед взял отпуск, и они уехали на побережье Ледовитого в маленький домик среди молоденьких лиственниц. Дед лез в океан, кричал про «парное молоко», но Владик, избалованный тропическим теплом Чёрного моря, в пятнадцатиградусную воду лезть не желал.
Потом дед с гордостью показывал свои прижившиеся яблони; вот-вот начнут плодоносить, говорил он. Ходили смотреть на трансконтинентальный – он проходил раз в сутки в Америку, и раз назад, на Москву. Поезд выскакивал из тоннеля прямо перед Плотиной, чуть замедляя ход, мелькал мутным штрихом. В воздухе оседал сухой свист, и поезд летел дальше, к Огненной Земле.
В школе потом Владик сочинение написал про лето, проведённое в мечтах с дедом. Родители, однако, другие горизонты в сыновнем будущем видели, и мать шипела на отца: «Это всё дед ваш».
Сочинение дед затребовал себе – тетрадка в линейку в дедовском ящике лежала в уголке.
Вот вырезка из «Правды»: дед, директор Плотины, докладывает про темпы потепления, про то, что всё меньше и меньше надо энергии для перекачки, тёплый круговорот всё больше поддерживает себя сам.
Микроскопическая заметка в какой-то провинциальной газетке – «Плотина встала».
Деда к тому моменту уже не было.
А дальше… А дальше Влад сунулся студентом Геодезического института на Плотину в момент остановки насосов. А запускать, ремонтировать, выяснять причины уже было некому. Плюнули на обоих континентах – вроде и так неплохо.
Трансконтинентальный ездил ещё лет