Куда ведешь, куда зовешь, Господи!. Светлана Петровна Морозова
оглядела коридор. Пусто! Операцию изъятия провернули молниеносно. Горяченные казы, засунутые под шерстяную кофту, так жгли Стрельчихин живот и руки, что она тихонько попискивала от боли и эти лошадиные ноги чуть не выронила. Но стойко стерпела, только взвыла, молниеносно допрыгнув несколько метров до нашей комнаты. А когда я мигом повернула ключ в двери, Стрельчиха все-таки не удержалась и ляпнула эти казы из-под кофты на пол, не донеся до стола. Грассиха козочкой подскочила и подняла их. Они оказались не только горяченными, но и тяжеленными. Люська, торопливо бросила их на стол, пальцы ее рук заполыхали.
– Живот не обожгла, Валентина?
– Горит огнем и пальцы тоже!
– Дверь на замок, никого не впускать, никому не открывать, вести себя тихо, нас нет! – командовала я.
Стрельчиха, приподняв полы кофты, рассматривала красные пятна на животе. Грассиха сообразила:
– Валька, мажь салом казы брюхо и пальцы, все пройдет.
Мы заняли места вокруг стола, вывалили в миску вермишель с подливом. Разлили портвейн, разогретый на плитке, добавили сахар, гвоздику и красный перец – получился глинтвейн. Я подняла стакан:
– За нас, девки! А ты, Стрельчха, получишь за геройский поступок добавку. Стырить пылающие конские ноги, не жалея живота своего ради подруг – это подвиг. Мне тоже полагается добавка, но я великодушно отказываюсь от нее в пользу тощей Грассихи. За то Бог меня простит как организатора преступного сговора. Ну, девки, отпразднуем день рождения прекрасной талантливой акынши Базили и пожелаем ей счастья, здоровья, доброго мужа и кучу черноголовеньких казахских деток! Спасибо, Базиля, что дала возможность утолить голод бедным архитекторам.
Грассиха не удержалась:
– Ты, Светка, вечно что-то несешь, Не можешь по простому, плетешь чепуху, лишь бы болтать что-то несусветное.
– Так ведь от этого, Люенька, жить интереснее, я даже сказала – наряднее. Мне всегда хочется выразить что-то доброе, светлое, вечное…
–Ладно, заткнись, подавимся!
Все дружно вцепились зубами в жилистые обрезки мяса, которое ловко остругивала с лошадиных мослов Грассиха.
– За наше счастливое завтра и удачно провернутую операцию по изъятию излишков роскоши! Ура!
Потом я скорбно поджала губы и обратилась к Стрельчихе;
– Валентина, придется покаяться, нас видели!
Стрельчиха поперхнулась и закашлялась. Грассиха заботливо долбанула ее по спине и Стрельчиха, отдышавшись, испуганно спросила:
– Да ладно, никого ж не было, с чего ты взяла?
– Нас видел Бог! Прости нас, Господи, для всех старались! Лишнего не взяли, всем хватит, прости нас!
Девки посмеялись над испуганно таращившей глаза Стрельчихой.
– Да Бога-то, говорят, нет!
–А Ему до лампочки, кто что говорит, Он все равно – есть!
По комнате распространился запах мяса.
– Эй, кто-нибудь, форточку откройте, вонища от этих казы лошадиная. Казахи не досчитаются мосолыг, искать пойдут и сквозь дверь