Расследования Берковича 12 (сборник). Павел (Песах) Амнуэль
девять тридцать утра. Уверен, впрочем, что его видели в то время десятки человек. Ты мне лучше другое скажи: какая у Давидова машина? Если ты, конечно, в курсе.
– Естественно, в курсе, – улыбнулся Рисман. – Белая «хонда».
– Вот как, – разочарованно сказал Беркович. – А я надеялся, что темно-синяя «мазда».
– Это машина его племянника, – сообщил Рисман. – Тоже темная личность, но в дядиных аферах, похоже, не замешан.
– Ты уверен? – воскликнул Беркович и, увидев, как насупился коллега, быстро сказал: – Не думай, я не сомневаюсь, просто очень рад.
– Чему? – спросил Рисман. – Если ты считаешь, что Арон пытался убить дядю, то это глупости.
– Потом объясню! – сказал Беркович, направляясь к двери.
С инспектором Хутиэли Беркович столкнулся в холле, когда под вечер покидал управление.
– Ну как там этот крутой? – поинтересовался Хутиэли, взяв Берковича под локоть. – Выяснил, кому он мешал?
– Да, – кивнул инспектор. – То есть, нет, никому он в России не мешал, вот в чем хитрость.
– Так это действительно была ошибка? – оживился Хутиэли. – Мне сказал Рисман, но я не очень поверил.
– И правильно не поверили, – сказал Беркович. – Видите ли, у Бернштейна есть в Израиле знакомый, некто Давидов, они похожи, как две капли воды. Бернштейн намеревался нанять Давидова в двойники – жизнь бизнесмена в России, как вы знаете, довольно беспокойная. Бернштейн думал, что своим предложением заинтересует приятеля. И действительно заинтересовал. Давидов – человек риска, он ведь женщинами торгует. Популярный сейчас бизнес. Знаете, что он задумал? Убить Бернштейна – или замочить, если по-русски. И самому занять его место. Стрелял, кстати, племянник Давидова Арон, за дядю он готов в огонь и воду.
– И в тюрьму тоже? – поинтересовался Хутиэли.
– Не знаю, – сказал Беркович, – но спрошу на первом же допросе.
Третий
– Значит, вы никогда не любили сами, – сказал собеседник, когда Беркович выразил сомнение в том, что нормальный человек, будучи в здравом уме и твердой памяти, способен лишить себя жизни, если от него уходит любимая женщина.
Разговор происходил в скверике перед домом. Наташа прогуливалась вдоль аллеи с коляской, в которой спал Алик, а Беркович, сидя в тени на скамейке, обсуждал с соседом трагическую историю смерти манекенщицы Анат Элимелех и ее друга парикмахера Рони Афуты. В те дни газеты выходили с аршинными заголовками и фотографиями на всю полосу, и лучшей темы для обсуждения трудно было придумать.
– Вы никогда сами не любили! – повторил сосед тоном человека, знающего о любви все – естественно, по книгам. – Любовь – это чувство, которое сжигает человека без остатка.
– Ясно, – сказал Беркович. – Поскольку я еще не обратился в пепел, то, значит, и не любил.
– Нечего иронизировать, – рассердился сосед. – Не знаю, что в действительности произошло у Анат и Афуты, газеты, конечно, все врут, как всегда… Вы, наверное, знаете больше…
Он