Волшебная гондола. Ева Фёллер
интереса ни к многолюдным художественным выставкам, ни к грудам древнего мусора. Общение с Маттиасом показалось мне меньшим злом, так что мы проводили время вместе. Бегали по городу туда-сюда или плавали по каналам на вапоретто [5]. Однажды мы отправились на катере к Бурано, а на обратном пути посетили Мурано. На это ушел целый день, хотя я не увидела ничего впечатляющего, кроме множества разноцветных домиков (в Бурано) и еще большего количества разноцветного стекла (в Мурано).
Позже я сильно раскаивалась в том, что вместо этого не отправилась с папой или, по крайней мере, не узнала хоть что-то о находке мистера Бьярнигнокки. Папа коротко упомянул, что он отослал удивительный документ в лабораторию, чтобы проверить его подлинность.
– Представь себе, – произнес он, – его совершенно точно написала женщина, которую зовут так же, как тебя!
– Анна? – несколько глуповато переспросила я.
Он кивнул.
– Но, как я уже сказал, пока не ясно, настоящее ли оно. Проблема в нескольких нарисованных от руки орнаментах, которые, по предварительной оценке, можно интерпретировать как анахронизмы.
Из сказанного я поняла только слово «которые» и пропустила остальное мимо ушей, не став ни о чем расспрашивать.
Отсутствие интереса было отчасти связано с тем, что у меня из головы не шел тот «победитель». Какие у него были синие глаза! Как пластично он двигался! Как он на меня посмотрел!
По меньшей мере я могла благодарить судьбу за то, что чесотка с того момента больше не проявлялась. И за то, что это, похоже, была ложная тревога – не произошло ничего плохого. В связи с этим я постепенно склонялась на сторону мамы, то есть к мнению о периодических нарушениях восприятия. В переводе на нормальный язык это обозначало, что на меня время от времени находит рассеянность. Но с этим я могла смириться. Главное, чтобы это не повторялось.
А потом наступило воскресенье, день Исторической регаты. И тут течение понесло меня неведомо куда. В буквальном смысле.
Генрих и Юлиана решили, что неплохо будет позавтракать вместе, прежде чем отвести нас на представление. Мои родители согласились, так что воскресным утром мы встретились в буфетном зале отеля в убийственную рань. Я чувствовала себя такой уставшей, будто могла бы проспать еще несколько часов, но Юлиана Тассельхофф объяснила, что если не застолбить себе вовремя хорошее место на берегу Гранд-канала, мы увидим в лучшем случае флаги на мачтах, но никак не сами лодки и гондольеров в восхитительных костюмах.
Если бы все получилось как обычно, сообщила она, мы смогли бы наблюдать за представлением из лоджии палаццо, которая выходила прямо на канал. Там жил знакомый Генриха по игре в гольф, который бы с радостью принял нас в своем элегантном доме. Но он, к сожалению, уехал.
– Очень важный политик европейского уровня, – сказала мадам Тассельхофф.
– И банкир, – добавил господин Тассельхофф. – Но в гольф играет с ограниченными возможностями.
– Он инвалид? – спросила я.
Маттиас
Вапоретто – маршрутные теплоходы, основной вид общественного транспорта в Венеции.