Сказки Эстонии. Сборник
моя доченька, пришло время нам расстаться.
– Расстаться? Как же это?! – воскликнула Эльза. Упала она к ногам госпожи, приникла лицом к расшитому подолу. – Нет, матушка, не расстанусь я с вами, покуда жива. Однажды вы раскрыли мне объятия – так не отвергайте меня теперь, когда я вкусила вашей несравненной доброты.
– Утешься, милая, – отвечала госпожа. – Ради твоего счастья чего только я бы не сделала! Но ты уже взрослая, и нет у меня права удерживать тебя здесь. Должна ты возвратиться в мир людей, где тебе уготованы великие радости.
– Добрейшая госпожа! – не унималась Эльза. – Вы были мне матерью; лучшей из матерей. Умоляю, не отсылайте меня. Не нужны мне никакие людские радости, я лишь одного желаю – жить и умереть подле вас. Я буду вашей горничной, если велите; я согласна выполнять любую работу, только бы остаться с вами, только бы не уходить от вас к людям. Ах, лучше бы вы тогда, много лет назад, отправили меня к мачехе, чтобы я вовсе не знала иной жизни! Слишком жестоко низвергать меня с небес на печальную землю!
– Не говори так, дитя, – отвечала госпожа. – Не говори, ибо не ведаешь, какую судьбу я тебе уготовила и скольких трудов это стоило. Да свершится неизбежное. Ты – из рода смертных, и нельзя тебе здесь оставаться. Мы, обитатели зачарованного дворца, выглядим как люди, но людьми не являемся. Не стану и объяснять – всё равно не поймёшь ты нашей природы. А на земле ждёт тебя твой суженый. С ним будешь ты счастлива, и только смерть сможет вас разлучить. Поверь, Эльза: трудно мне с тобой расставаться. Но иначе никак нельзя. Смирись. Прими свою судьбу.
Сказавши так, стала прекрасная госпожа чесать Эльзины волосы золотым гребнем, а потом уложила Эльзу в постель. Но не шёл сон к бедной девушке! Жизнь среди смертных представлялась ей беспросветной, как зимняя ночь.
Мы же пока оставим Эльзу и поглядим, что делается в её родном селении, как живёт-поживает глиняная кукла с хлебным сердцем. Сказала госпожа: «Если злыдня не исправится». Да где же это слыхано, чтобы злые мачехи исправлялись? С годами они только больше ненавидят падчериц!
Вот и Эльзина мачеха была такой. С утра до ночи осыпала она побоями глиняную куклу; удивлялась, что не плачет мнимая падчерица, и оттого ещё злее становилась. Порой вступался отец, но толку из этого не выходило: мачеха свой гнев против мужа оборачивала, спуску ему не давала.
Однажды, когда муж в поле работал, взъярилась мачеха на куклу. Сперва била её чем ни попадя и вдруг как закричит:
– Убью, задушу тебя, мерзавка!
И обеими руками вцепилась кукле в горло. Тут-то и выползла из куклиного рта змея, ужалила мачеху прямо в язык. Замертво упала мачеха, даже вскрикнуть не успела.
Вечером возвратился с поля Эльзин отец. Видит: жена, мёртвая, посреди горницы лежит. Всё тело её раздулось, посинело – и не узнать. А дочери как будто и не было никогда.
В страхе завопил крестьянин истошным голосом. Сбежались соседи, да толку от них добиться было нельзя. Слышали они в полдень шум и крики, но внимания