Ярое око. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
копошились черви.
Стража свезла к палатам киевского князя чуть живого посланца. Лицо его было словно обуглено страхом. Изгвожденный ветром и дождем, он слабо хрипел одно и то ж:
– Татары… идут!.. Та-та-ры… близко…
* * *
Его отмыли, влили в глотку добрую чарку ядреного горлодера; чуток привели в чувство, и лишь тогда в гонце кто-то из челяди с сомненьем признал княжеского добытчика – Перебега. «Да только тот… отправляясь в степь, – пояснил дворовый холоп, – то бишь наш Перебег, был черный как смоль… а энтот седой совсем… белый как лунь, и старый».
На вопрос: «Где остальная братия?» – ответ был прям и краток:
– Их всех… свежевали… заживо…
Толпа охнула, обмерла, зароптала, истово осеняя себя крестом. В глазах горожан замерцал суеверный страх. Черная весть расправила крылья, полетела по Киеву…
– Эй, прочь с дороги! Пшли вон!
В толчее засверкали шлемы и щиты дружинников; все как на подбор – видные, статные, в густых тяжелых кольчугах со стальными пластинами на груди, при копьях и длинных мечах. Во главе их шел Мстислав – решительный и быстрый.
– Будет каркать! Чего без пути лаять! Тихо! – Он на корню оборвал причитанья и плачи, огласившие площадь. – Говоришь, «свежевали» дружков твоих любых? – Колкий взгляд проницательных глаз впился в рябое лицо гонца, лежавшего на овчине в телеге.
– Истинно так…
– А чем же ты лучше других, собака, что шкуру свою уберег? – Князь схватил за грудки зверобоя. – Медом намазан?! А может, ты, злодырь, поганым продался? Отвечай, пес смердячий!
Мстислав оттолкнул Перебега прочь, чувствуя, что еще миг – и он потеряет над собой власть.
– Не вели казнить!.. – Киевлянин затравленно зыркнул безумным звероватым взглядом на князя, тщетно пытаясь придать голосу крепость; седая прядь подпрыгивал на сером лбу, но он продолжал завороженно таращиться на дышавшее гневом лицо Мстислава. – Вживе я… лишь потому, что весть от них… должон передати…
– Так говор-ри! Черт тебя гложет! Чему они тебя заучили?!
Перебег с готовностью затряс головой и, турсуча43 узловатыми пальцами косматую бороду, зачастил:
– «Урусы, сложите оружие! Конязи44, готовьте дары и ключи от городов ваших – южных и северных… И ждите в смиреньи лучших из лучших людей, которых рождала земля. Мы – непобедимые багатуры степи – Великого Кагана. Наш повелитель и отец хан Чагониз, что значит “Посланный небом”. Мы разгромили и обратили в бегство полмира: сотни непокорных племен и десятки народов… а их упрямых вождей… сварили живыми в наших походных котлах… Будьте благоразумны, урусы… и мы даруем вам жизнь. Помните! Вас предупредили! Теперь вы знаете волю владыки народов, “Потрясателя Вселенной” – Великого Кагана… И не говорите потом, что не слышали! Мы идем. И скоро вся Русь услышит топот наших коней».
Перебег замолчал, не смея поднять глаз, кожей чувствуя, что галицкий князь не спускает с него грозного взора.
– Это
Теребя (
Князья (