Мими – мумия. Елена Кароль
самыми роскошными, что я когда-либо видела в жизни.
И самыми противными.
– Гурзиям… – легко скользнув дальше, я присела на краешек огромной кровати и широко улыбнулась. – Я полностью готова исполнить своё предназначение, мой милостивый супруг.
– Рад, – тяжело прислонившись к косяку, мужчина, не стесняясь, смахнул обильный пот со лба. – Сейчас. Погоди.
«Сейчас» наступило ещё тапов через десять.
Мужчина шёл медленно, но садился грузно и с видимым облегчением. Судя по его раздраженному лицу, его меньше всего сегодня радовала безоблачная погода, которая по всем народным преданиям сулила долгий и плодотворный брак.
Верно, не стоит доверять подобным глупым верованиям.
– Гурзиям… – взяв супруга за руку, мимолетно отметила, что почти на каждом пальце надето кольцо.
Богат. Кто бы сомневался. А ещё влиятелен и умён.
Но не слишком.
Иначе не просчитался бы так фатально.
– Гурзиям, вам необходимо отдохнуть, – погладив мужские пальцы так нежно, словно они были самым дорогим в моей жизни, я не торопилась смотреть супругу в глаза. Я могла себя выдать раньше времени. Нет, этого я делать не планировала. – Могу я помочь вам?
– Да. Сними с меня… – раздраженно поморщившись, второй рукой мужчина оттянул узкий ворот верхнего халата, – это.
– Сейчас-сейчас, – торопливо подскочив, я аккуратно разоблачила супруга, и он с нескрываемым блаженством рухнул на подушки в одной исподней рубахе.
– Иди сюда, – отдышавшись, словно пробежал полгорода, мужчина похлопал ладонью радом с собой, и я послушно прилегла, не менее послушно прильнув к его груди.
Точнее к пузу, которое возвышалось над кроватью, словно холмы великого Ишту.
– Что ж… – спустя тапов тридцать, Гурзиям хлопнул ладонью по моему бедру.
Да-да?
– Твой дядя говорил, что ты поклоняешься Иссене? Это так?
– Да.
Насторожившись, я кивнула. Это не грех, поклоняться Иссене. Конечно, не в чести у девушек, но тем не менее…
– И что же тебе пообещала милостивая в своих откровениях?
Мысленно поблагодарив провидение, я широко и честно улыбнулась.
– Долгое и счастливое будущее. Я не буду знать ни болезней, ни горестей. Ни беды, ни бедности. Ни лиха, ни сирости. Мой путь будет благополучным и успешным, – впервые посмотрев супругу прямо в глаза, я беззастенчиво показала ему всё то счастье, что искрилось в моей душе и отражалось в зрачках.
И поцеловала.
От души. Крепко.
Насмерть.
– Ох, милосердная!
Серебряное блюдо ещё долго дребезжало по каменному полу, а служанка уже сломя голову бежала за управляющим Махмалем. Нет. Нет! Милосердная, только не это!!!
Управляющий, зафиксировав смерть своего господина и его юной супруги, тоже был сам не свой. Скандал… Милосердная, какой будет скандал!
Стоп. Нет!
Скандала не будет!
– Камаль, Саин! Вынести Мимилиссу в женские покои!
Нет, скандала