Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки. Сборник
«шестеренок» большой политической машины: безусловно, если именно так представлять политическую жизнь государства, то вопрос об ответственности окажется во многом бессмысленным. Именно за этими формулировками и пытались прятаться в послевоенные годы многие сторонники нацистского режима, правда, при этом в немалой доле лицемеря: особенность нацистского государства как создающего тоталитарное общество заключается в том, что режим требует от каждого участника общественной жизни поддержки установленных принципов. И оказалось так, что именно добропорядочная часть общества первая подчинилась нацизму, сменив одни безоговорочные моральные нормы на другие, те, которые иначе как преступными назвать нельзя. Для них была важна собственно привычка придерживаться тех или иных норм, в то время как лишь немногие были готовы самостоятельно судить и выносить решения о том, как должно вести себя.
Немецкий социолог З. Бауман выделял три ключевые технологии «управления нравственностью», сделавшие возможным Холокост: социальное производство дистанции (выше мы писали об удалении евреев сначала из общественной жизни, а затем их переселение в закрытые гетто), формирование равнодушия к положению тех, кто считается Другим (наиболее активно этим занималась пропаганда), а также «замена моральной ответственности на техническую, эффективно скрывающую моральную значимость действия»[33]. Под последним понимается господство инструментальной рациональности, в соответствии с которой тысячи немцев стремились воспринимать свое соучастие в функционировании машины уничтожения как выполнение технических заданий, поставленных свыше.
В историческом плане вопрос ответственности и вины является еще более сложным, если обратиться к тому, что происходило на оккупированных территориях. Например, для польского национального сознания до сих пор неприятным фактом остается антисемитизм многих патриотически-настроенных поляков, который толкал их на соучастие в политике Холокоста. В 2000-е гг. резонанс вызвали книги историка Яна Томаша Гросса. В 2000 г. вышла его работа под названием «Соседи, или История уничтожения еврейского местечка», в которой он писал о событиях 10 июля 1941 г. в д. Едвабно. Историк доказывал, что уничтожение местных евреев было делом рук их соседей из числа поляков. Именно этот тезис вызвал широкий резонанс: на протяжении десятилетий формировалось представление о поляках как жертвах нацистской оккупацией, а теперь оказывалось, что жертвы параллельно также могут быть убийцами.
Не меньший публичный отклик получила и его вторая книга «Золотая жатва» (2011 г.), в которой акцент делался на экономической мотивации поляков в соучастии в политике геноцида. Например, о том, как жители деревень, окружавших лагеря смерти, активно торговали с охранниками: в обмен на золото жертв местные жители поставляли алкоголь, еду, а также оказывали сексуальные услуги. С приходом немцев в деревнях местные жители также нападали на своих односельчан-евреев,