Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 1. Часть 1. Крупицы прошлого. Часть 2. В плавильном котле Америки. Евгений Бажанов
вуз, но под влиянием Нины Антоновны потеряла к нему интерес. Нина Антоновна была очень эффектной женщиной, хорошо одевалась. Валя тоже стала обращать внимание на моду, вернулась к маме в Махачкалу, где пошла в медицинский институт, чтобы быть, как и Нина Антоновна, врачом.
Соседями Корсаковых по общей квартире были адвокатша Мария Ильинична с мужем. Корсаковы с этой дамой всю жизнь поддерживали связь, но, по словам Тамары Григорьевны, она вызывала неприятные чувства. На похоронах Евгения Павловича в 1990 году адвокатша вдруг заявила Тамаре Григорьевне, что Георгий Антонович ухаживал за ее племянницей. Когда? Тамара Григорьевна полагает, что когда Георгий Антонович проездом из Германии после войны останавливался в Москве. Мария Ильинична поинтересовалась у Тамары Григорьевны: «Вам, наверное, неприятны мои слова?». А на поминках завела антисемитскую тему.
На съемной квартире Корсаковы жили недолго – вскоре Евгений Павлович получил комнату в общей квартире в двухэтажном доме на Котельнической набережной, рядом с местом, где позднее построили сталинскую высотку. Туда, на Котельническую, привезли Наташеньку из роддома на улице Веснина (ныне Денежный переулок)[6]. Родилась моя будущая супруга 4 января 1947 года.
А вот как описала тот же период в жизни родителей сама Натуля (в дневнике, составленном в 2006 году):
«Наступил 1947 год. Полтора года, как закончилась война. Мои родители, мама и папа, уже вместе в Москве, поженившись в 1946 году. Папа работает в ЦК КПСС, что по тем временам равносильно пребыванию на Олимпе. В стране масса проблем: восстановления, залечивания ран страшной войны с Гитлером. Продукты по карточкам для населения. Нормирование, но более «сытое», происходит и в ЦК: продукты, ткани на одежду, летнее проживание на даче, зимние поездки в дома отдыха. Все по лимиту, денег мизер, но молодость, оптимизм, счастье любви, мирной жизни – это ощущалось блаженством при всех нехватках и «распределении», грубо говоря, куска колбасы и хлеба. Москва – город общих, коммунальных квартир. Папа, соответственно служебному положению, получил комнату в общей квартире на Котельнической набережной (соседка украла плащ у мамы, на общей кухне у мамы воруют картошку, мама делает вид, что не замечает. И это славные работники аппарата ЦК КПСС).
В коммуналку эту папа переехал из квартиры в Грохольском переулке, где снимал комнату у мадам Василевской Лидии Тарасовны, бывшей владелицы всего небольшого дома, вдовы известного прежде в Москве гинеколога, имевшего частный кабинет для приема пациентов. В части той квартиры жила сама хозяйка, другая комната сдавалась семейной паре: Марье Ильиничне Жаровой, юристу по роду деятельности, и ее мужу Евгению Михайловичу. Другая же комната досталась в наем папе. Если я верно помню, рекомендацию ему для поселения туда давал сын хозяйки – Петр Николаевич Василевский, знакомый папы по мореходным делам.
Порядки в коммуналке были строгие: жесткая экономия электроэнергии, соблюдение, неукоснительное,
Думаю, это дом № 24, где теперь роддома уже нет.