Альманах «Литературная Республика» № 2/2018. Коллектив авторов
прибой небесной волны.
С ёлкой в весёлую дремоту
Тихо мы погружены.
Будущий год – ёлки пламенный верх,
Мир в новогоднем затоне —
Снится синице: она – Гулливер,
А лилипуты – вороны…
Февральский дождь
Дождь зимою, тепло непрошенное,
Паркий воздух и серый каскад.
От весны, весны недоношенной
В сердце пресная льётся тоска.
А прожекторы ртутными лунами
Влили в дождь жёлто-синий свет…
Не пляшите, дожди ультраюные…
Только капель гуденье в ответ…
Сердце – словно в ручье кораблик.
В рану серая бьётся вода.
Не шуршите, дождей рулады,
Не бренчите сквозь хмурь, провода!
Эти струи, как иглы острые,
Словно первый горя стакан —
Так февральскими зимними вёснами
Расплескался небес океан.
Только будут от снежной соли
Стеньги веток дубов скрипеть,
И прозрачное, словно колба,
Будет небо тугое звенеть.
Раздумья
Тускнеет фальшь сквозь медь цивильных бюстов,
Задохся шкаф: ему невыносим
Тот день, когда тиранил разум чувства,
И правил нетерпимый Гражданин.
Тот день – неверный, солнечный, позорный
Нёс над толпой гуманности азы,
Но мир делил железным зубом чёрным,
Готовя жертвам смертные возы.
Тот день отпел, отбил, отвоевался.
Казалось, взять наследство нам не грех,
Казалось, в бурю всё должно ломаться,
А бурю не осудит человек.
Вняв вековым корыстям бескорыстных,
Восстал лазурно-пламенный восход,
Но век двадцатый свой увидел смысл
В больших громах меж низеньких высот.
По миру тащим груз святого блага,
Но отыскался бурям конкурент:
Он книги жёг, и трупы – как бумагу,
И пожирал скрижали грозных лет.
Повержен он, сожжён, но, осужденный,
Ушёл пока от мудрого суда:
Злодей, богиней Разума вскормленный,
Встаёт, как прежний варвар, без стыда.
А в красном колпачке деваха злая
Сама себе куёт Армагеддон,
И, мненье важных дядей защищая,
Пророчит чувствам рабство и бетон.
Но, заглянувши в старый добрый Разум,
Пройдя сквозь ад, и Рай, и Дантов лес,
Ответим грозно нынешней заразе:
«Прогресс на свете – больше, чем прогресс!»
Цыплёнок какаду, или циничная сказка
Жил-был в московском детском саду
Цыплёнок по имени Какаду,
Он, презирая птичью еду,
Любил, что и люди, клевать.
Был он умней забубенных курей,
Был мудрых сов мудрей,
Но гениальней великих людей
Стукнуло Цыпе стать.
Как же размаху такому не быть:
Реку науки могла б переплыть
Дочь полотёрши, да шефова дочь
Лихо катает