Квазинд. Когда оживают легенды. Андрей Леонардович Воронов-Оренбургский
арапахо42. Девки там просто сами стелются под мужиков, а здесь ты должен дать стопку одеял да еще и не одного пони43
Между тем общее веселье, поутихшее было с появлением местных знаменитостей, вошло в прежнюю колею и вскоре загромыхало с удвоенной силой. Тапер вновь усердно ерзал за “Блютнером”, нервно трогая клавиши. Громкие развязные разговоры, непристойные выкрики, по-пьяному звонкий женский смех четвертовали “Игл-Рок”. Были уже и “теплые”. За одним из столиков лысый, как яйцо, мужчина, по виду – владелец ранчо, уронил голову в лужу виски. Рядом валялись опрокинутый стакан и порожняя бутылка. На приоткрытой толстой губе его невозмутимо совершала обход зеленая навозная муха.
Адамс, продолжая работать на разливке, не терял из виду опасного гостя. Подобные “герои” тяжким ярмом висели на шее всего пограничья. Они могли нагрянуть в любую минуту и… – хорошего не жди. Всё переворачивалось вверх дном, всё перетряхивалось до основания…
Их убивали то скопом, то поодиночке затравленные до безрассудства горожане, их гноили за решетками шерифы и маршалы 44, точнее – те немногие парни со звездой на груди, чьи кони были столь же скоры, чьи руки и глаза были столь же точны, а главное – чьи потроха не были куплены самими бандитами. Их, не стесняясь, подстреливали при случае солдаты, но, черт возьми, они летели на фронтиры вновь и вновь, как тучи саранчи на кукурузные поля.
Опоссум застолбил место и бросил свои кости у столика торговца с Миссури. Он залпом осушил два стакана виски подряд, не разбавляя его водой и не закусывая, после чего махом разделался с яичницей и ветчиной. Кэнби плеснул в стаканы еще. По молчал и пил – тупо, с остервенелым упорством человека, который жаждал захмелеть и не мог. Кэнби поднимал стакан вдвое реже, бессмысленно улыбаясь приятелю. Наконец, молчание надоело ему. Он громко рыгнул, утер рукавом оленьей куртки перепачканные соусом губы, отодвинул лежащий на столе тяжелый, старомодный пеппербокс 45 и с пафосом провозгласил:
– Великие равнины должны быть страной белого человека, а на поверку – хрен! – большой тяжелый кулак бухнул по столу. Тарелки испуганно подскочили и затихли.– Краснокожие бестии кишат в Монтане, а у Блэк-Хилса из-за этих тварей и плюнуть некуда!
– Твоя правда,– пьяно кивнул Опоссум и звонко шлепнул по аппетитной заднице проходившую мимо “розу”.—Не ной, Кэнби! Мы еще закажем себе по спальному мешку из скальпов сиу. Помнишь, надеюсь, тридцатый год 46, старина? И закон Джексона? Вот увидишь, армия разрубит узел и с этим… Ну, как добыча в этом году, толстяк? – По неожиданно перевел тему, царапнув новым вопросом миссурийца.– Я в городе видел много вьючных мулов с твоим клеймом и тяжело нагруженные фургоны… Похоже, до черта шкур?
– Да нет, амиго 47, год был поганый… Так, мелочь… вот раньше! – торгаш мечтательно присвистнул.– Впрочем, Одноглазый говорил, что к северу от Грейт-Фолса48и форта Бентон буйволов тьма,