Некоторые не попадут в ад. Захар Прилепин
на кого не глядя.
Потом вдруг снова оглянулся на Домового:
– Ты, что ль, цыганок?
– Ну, я, дед! Не узнал?
– Темно ж! А я думаю: кого мне навесили…
Все сразу расслабились, даже длинный улыбнулся.
– …группа идёт до конюшен… А Домовой – со мной, – уточнил дед.
– Минуту, – сказал я.
Мы перекинулись парой слов с Томичом – он, естественно, остался тут, комбату ещё не хватало ходить по ночи туда-сюда, – одновременно я открыл свой «круизёр», – броник, шлем, – приоделся, попрыгал, – Араб: «Тоже с вами пойду»; он всегда, я давно заметил, чувствовал ответственность за меня, и, кроме прочего, ни черта не боялся, всё время норовя это показать.
Длинный нас не оставил, и оттого стало ещё спокойней. С ним было ещё трое бойцов, плюс дед, плюс Домовой, и нас четверо: Араб, Граф, Тайсон.
Чертыхаясь, мы куда-то шли в темноте, вокруг не столько виделась, сколько ощущалась свалка, – битые кирпичи, поломанные плиты, всякий мусор – обычные пейзажи подобных мест; до конюшен оказалось недалеко. Там нас встречали не по сезону тепло одетые бойцы.
«Здравия желаю, отцы! – сказал кто-то сипло. – Эка вас много… Не то сёдня чо покажут интересное? Какая ракета нынче прилетала – у Полтавы нос ушёл вовнутрь, назад высмаркивал целый час… В итоге глаз выпал, а нос так и остался внутри…»
Боец вглядывался в нас. Возраст его, как часто бывает у ополченцев, определить, тем более при свете луны, было невозможно: щетина по самые глаза, и больше ничего.
– Вы запускали-то? – поинтересовался он у меня.
Я ничего не ответил.
– Спросить хочу: после неё стоять будет?
– А то у тебя стоял, – ответил кто-то из угла. Наверное, тот самый Полтава.
– Так я о том и спрашиваю, может она обратного действия… – и он сипло засмеялся.
То, что назвали конюшней, – было, судя по всему, складскими помещениями, вполне себе крепкими, с оборудованными бойницами, и бойниц оказалось больше, чем бойцов, – кроме этих двоих, я пока никого не видел; может, заныкались где.
– …я себе только чай приготовил, – рассказывал сиплый своему длинному начальнику штаба, – всю последнюю заварку извёл, и эдак поставил на край, вот тут, в бойнице, – так кружку сдуло, командир, аж вон туда: где чай, где чё. Хорошо, сахарок во рту держал. Хотя и его проглотил не понял как.
За разговорами я упустил, как исчезли дед с Домовым.
– Тихо, – сказал, наконец, длинный, и все сразу смолкли.
Я немного поглазел в бойницу, ничего, естественно, не увидел, рядом стоял Араб, и всё, в отличие от меня, понимал: вон там, сказал шёпотом, укреп, вон там – посёлок, вон в той стороне у них техника стоит…
Получалось так, что я просто шёл и пришёл, – а он шёл и понимал, на какое место, если смотреть по карте, мы явились.
«Ну, на то он и начальник штаба, ему положено всё знать», – успокоил я себя.
Возле бойницы был ящик, я охлопал его руками – нет ли острых, колющих, режущих предметов, – и присел, и залип.
Было непривычно тихо.
Не