Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 7. Часть 10. Преодолевая трудности. Часть 11. Достижения и превратности судьбы. Евгений Бажанов
других»[2].
Когда Сергея Каллистратовича Романовского назначили ректором, ему уже стукнуло 70 лет, и это был человек старой закалки. Работал на комсомольских, затем государственных постах, водил дружбу с членами высшего советского руководства Шелепиным и Семичастным. После того как тех сместил Брежнев, «полетел» и Романовский. Но до дна не долетел, сделали его послом – в Норвегии, Бельгии, Испании. В промежутке успел побывать на хорошей должности в Москве.
По своим политико-идеологическим установкам Романовский резко отличался от Козырева. Запад оставался в глазах нового ректора противником, слово «либерал» воспринималось им как ругательное. Романовский, однако, имел давние связи с министром, и тот поручил ему важную миссию – как следует перетряхнуть Дипакадемию, а может быть, и закрыть ее. Позднее Романовский признавался, что пришел именно с намерением положить конец существованию нашей организации, но постепенно убедился в ее полезности, стал бороться за укрепление позиций и престижа Дипакадемии. При этом в мидовских кругах продолжала тогда муссироваться идея о вливании Дипакадемии в состав МГИМО в качестве научного центра и курсов по повышению квалификации дипработников.
Начал новый ректор с кадровой перетряски. Убрал с руководящих должностей тех, кто имел отношение к МАДИКСу и состоял в близких отношениях с Пересыпкиным. Похоже, хотел избавиться и от меня, но что-то ему помешало. Взамен отстраненных выдвинул другие кадры. Первым проректором назначил главного антагониста Пересыпкина завкафедрой международного права В.И. Кузнецова – человека в высшей степени неприятного, амбициозного, злобного, вероломного, реакционного, который, в частности, откровенно враждебно воспринимал меня и научное подразделение Академии.
Другим проректором стал А.А. Ашихмин, выдвиженец из слушателей партийного набора. В профессиональном отношении был слабоват, но зато умел втереться в доверие к начальству своей услужливостью и притворной преданностью. На него работал и фактор происхождения – Ашихмин в прошлом являлся функционером обкома КПСС в Свердловске, входил якобы в «уральскую мафию» Ельцина и теперь постоянно намекал на свой доступ в Кремль. Ашихмину поручили кадровые вопросы, а также изъятые у меня международные связи (при том, что он не владел иностранными языками и вообще очень смутно представлял себе внешний мир).
С помощью Ашихмина Романовский освободил от проректорства Наталью Петровну Гераскину, добрую, гибкую, неконфликтную женщину. Начал Ашихмин с того, что снял фотографию Гераскиной с Доски почета. Ее функции стали одну за другой передавать вышеупомянутому Кузнецову и в конце концов должность проректора по учебной работе упразднили. Ашихмин, однако, не оставлял Гераскину в покое и в дальнейшем, после ее перехода в научное подразделение.
Как-то Ашихмин спрашивает меня, знаю ли я, что моя подчиненная Гераскина ездила недавно в США. Отвечаю, что она в отпуске, который может проводить в любой