Остров Верности. Александр Волог
источники Волги,
Есть первые капли —
начало Потопа,
Есть дальний, но вдруг нарастающий топот
Тяжолокопытных степных табунов,
Есть первая заповедь в будущей вере,
И первый разряд
в грозовой атмосфере,
И первые:
слово,
касанье,
любовь.
Но если однажды
допущен,
причастен
До тайны,
людьми называемой счастьем,
До вечных движений
по имени радость,
До первых,
тихонько искрящих разрядов,
То нет отступленья,
и, значит, судьба
Любую грозу
принимать на себя.
С великою детскою жаждой открытья
Притягивать молнии даже корытом,
Открытою форточкой, шпилем на кровле
И просто —
биением собственной крови.
…Ручьи и дождинки выходят в потоки.
Заряды-крупинки слагаются в токи,
Растущие токи, бродячие токи,
Уже не подвластные знаниям точным,
И в огненный шар завихряется ток —
Ты звал? —
и с шипением входит
в висок.
Прибор обгорелый на венском столе.
Влюблённый в грозу – на паркетном полу.
Морщинка некстати прилипла к челу.
Заряд потихоньку стекает к земле.
Пахнуло прижжённым – обуглен парик.
Короткий дымок закурился и сник.
Поодаль, скорбя о бесстрашьи таланта,
Стоят ассистенты – почти секунданты,
И мнутся, и между собой говорят —
…Повыждем. Пусть в землю уходит заряд…
Эффект Грековой
…Чем дальше он уходил, тем выше казался.
И. Грекова, «Кафедра»
Уходит
от острой черты,
где кончается небо.
Уходит не за неё,
обратно,
нелепо.
Уходит,
не удаляясь,
а приближаясь.
Уходит навстречу,
сквозь слёзы, молчанье и жалость.
Уходит
высокою просекой радостной боли
и низменным дружно цветущим ромашковым полем.
Уходит,
не умаляясь,
а возрастая.
Уходит —
и вот уже рядом с тобою
встала.
Уходит
из жалкого зренья,
из тщетного слуха,
из помнящей кожи —
бесплотно, невидимо, глухо.
Проходит
сквозь поры, зрачки и ушные каналы.
Уходит
в тебя
и тобою тождественно стала.
И вот,
уже