Назад в СССР. Надежда Георгиевна Нелидова
Обратно 20. А крем стоит полсотни рублей. Плюс потраченное время. Шкурка выделки не стоит. НЕ ВЕРНУ.
А таких тюбиков у них, небось, целая партия, может, не одна коробка… Это скольких же гражданок, заботящихся о мягкости и упругости кожи рук, они надуют? Вряд ли ещё найдётся кто-то идейный и принципиальный, вроде меня. ВЕРНУ.
Продавец – молоденькая девочка, беременная на последних месяцах. Расстроится ещё из-за ерунды. Разборки, то, сё. Не дай Бог, преждевременные роды, осложнения. Жалко девочку. НЕ ВЕРНУ.
А какую-нибудь подслеповатую бабулю, решившую поухаживать за натруженными сморщенными ручками – не жалко? ВЕРНУ.
Вот такой диалог с самой собой я прогнала в уме. Я прямо измучалась вся над неразрешимой дилеммой.
На всякий случай, сунула тюбик в сумку. И когда была в городе, зашла в магазин. Продавец была уже другая, пожилая женщина. Она равнодушно, даже не отвинчивая пробку, поменяла тюбик.
– А где ваша напарница, девочка?
– А она у нас родила! В декрете. Теперь только года через три выйдет.
Ну и славно! Ну и дай Бог!
КТО ПРО ЧТО – А ВШИВЫЙ ПРО БАНЮ.
Только не вшивый – а блохастый. И не про баню – а про дезинсекцию.
Мы тогда жили в однушке на первом этаже. Животных не заводили: в семье маленький ребёнок с аллергией. А чтобы не было скучно, у нас собирались на посиделки девчата, тоже со своими детьми.
И вот мы стрекочем, вяжем свитерочки. Смотрим телевизор, обсуждаем: то ли Просто Марию, то ли богатых, которые тоже плачут. Я незаметно почёсываю спицей босые ноги.
– Странно. Комаров нет – а ноги зудят.
Тут же одна подруга, плюнув на приличия, энергично впивается ногтями и царапает лодыжки:
– И у меня давно свербит. Я очень внушению поддаюсь.
Вторая, почёсывая ногу о ногу, авторитетно говорит:
– Это нервное. Передаётся, как зевота.
Вечером я ползала, собирала с пола игрушки. Смотрю: к ноге пристала какая-то чёрная точка. Решила смахнуть – а точка как брызнет! А вот ещё точка. И ещё.
А-а-а! Так вот как выглядят блохи! Гадость какая! А ребёнок весь день на ковре!
Пропылесосила и свернула ковёр, вынесла на лоджию. Промыла пол со стиральным порошком, за неимением других дезинфицирующих средств. Время-то девяностые, порошок – и тот дефицит. Блохи помылись, повеселели, воспрянули и активизировались.
А для меня начался многосерийный коммунальный ад. В жэке сказали, что квартира моя собственность. А стало быть, то, что в ней ходит, летает, ползает, скачет и кусается – это сугубо моя личная проблема. И вообще, уничтожение насекомых – дорогое удовольствие. И вообще, всё сейчас дефицит, в том числе дезинсекционные препараты.
В СЭС мне сказали, что в стране кризис. Отдел по борьбе с насекомыми приказал долго жить. Говоря современным языком, борцов с насекомыми оптимизировали. Денег нет, но вы держитесь.
В администрации меня послали на три буквы. Обратно в ЖЭК. Потому что отрывать