Плач по Блейку. Андрей Тавров

      Запредельного неба брус,

      я тебе, зернистому, раб,

      словно ров по тебе слоюсь,

      неразрывному телу рад.

      Окружило меня зерно,

      то звезда, а то вещий глаз,

      и стою я, веретено,

      в узком небе, где двое нас.

      Как, рождаясь, трещит по швам

      в четырех лучах позвонок!

      Нераздельная синь и срам —

      не уйти от тебя за порог.

      А зайдешь, так станешь звездой,

      синим зверем, жестким ручьем,

      белой бабой с кривой косой,

      рыжей тварью, слепым огнем.

      И трещит во мне позвонок,

      и выламывается, гремя,

      из себя самого, как глоток

      из глотка своего, из огня.

      Из себя самого – белый сам,

      из куста и плеча – черный куст,

      и лазурь словно Лазарь глазам,

      что воскреснет без тела и уст.

      Из разлома – разлом, рот живой —

      изо рта, словно удалено

      небо небом в тебе и тобой,

      и единою птицей черно.

      Поднимался в воздух человек

      всей разжатой стаей рук и век,

      состоящих вновь из человека,

      и, как ласточки вне лета и зимы,

      сразу в Африке и возле Костромы,

      он летел и гнезда вил из снега.

      Мы бессмертья – лики, не творцы,

      если б только мы прочесть умели

      след улитки, серебро ручья,