Доченька. Там, на неведомых дорожках. Наташа Шторм
Частный детектив, которого я нанял два года назад, замялся.
Я закрыл глаза и облегчённо вздохнул. Наконец-то. Мои двадцатилетние поиски подошли к концу, и скоро я увижу ту, которую ждал всю свою жизнь и потерял благодаря собственной глупости.
– Не томи, Чарли. Знаю, ты любишь выдержать паузу, но мы не в театре.
Детектив провёл холёной рукой по аккуратно подстриженной бородке, демонстрируя печатку с собственными инициалами, и поправил галстук-бабочку.
– Я выразился неточно, мистер Жулин. Мы нашли не женщину, а сведенья о ней, и, боюсь, они Вас не порадуют.
Я встал из-за стола и подошёл к окну. Ночной Нью-Йорк лежал, как на ладони. Когда-то меня завораживал это вид, этот город, небоскрёбы и неоновые огни. Но теперь я устал от суеты и гула, от смога и людского муравейника. Мысли вернуться в Россию посещали всё чаще. Вот только куда возвращаться? Кто ждал меня на Родине?
– Не порадуют, говоришь? Нина замужем, имеет пятерых детей и возглавляет газодобывающую компанию?
Чарльз печально улыбнулся.
– Если бы результаты оказались такими, я не был бы столь несчастен. Видит Бог, Фил, я не люблю доносить до людей дурные вести.
Моё терпенье иссякло. Так хотелось схватить долбанного интеллигента за шиворот и вытрусить всю информацию без промедления. Сжав кулаки, глубоко вздохнул.
– И!
Детектив ослабил чёртову бабочку.
– Нина Митяева скончалась два года назад. Инсульт. Соболезную.
Смысл сказанного доходил с трудом. Нет, тут какая-то ошибка. Нельзя умереть от инсульта в сорок. Это нелогично, неправильно.
Я попытался расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки. Пальцы не слушались. Дёрнув за воротник, оторвал чертову пуговицу с потрохами.
– Не верю. Не может быть. Это какая-то другая Нина. Мало ли Нин Митяевых в России?
Чарльз из официального лица вновь превратился в моего старинного друга.
– Мужайся, сынок. Ошибка исключена. Твоя гм… знакомая жила в крохотном городке Первореченске. Она сменила свою фамилию на девичью фамилию бабушки по материнской линии. Потому мы так долго не могли выйти на её след. Агеева. Тебе это о чём-нибудь говорит?
– Агеева? ― мне это ни о чём не говорило. Я не знал девичьей фамилии ни матери Нины, ни, тем более, её бабки.
Чарльз продолжил.
– Замужем госпожа Агеева никогда не была, но девятнадцать лет назад родила дочь, Марию. Послушай, Фил, возможно, это твоя дочь?
Я вернулся за стол и закрыл лицо руками. Дочь. Нет, такого просто не могло быть. Или могло? Но… но почему Нина ничего мне не рассказала?
Тяжёлая ладонь легла на моё плечо.
– Если ты пожелаешь, мы можем всё проверить, быстро, не привлекая излишнего внимания.
Я достал серебряную фляжку из ящика стола, сделал пару глотков и протянул Чарльзу.
– Твоя миссия выполнена, дружище. Я сам всё проверю.
Детектив допил русскую водку, крякнул и подмигнул.
– Если что ― на связи.
Глава 1
Я держала в руках крохотный клочок тонкой серой бумаги и пыталась прийти в себя.
– Как СПИД?
Женщина, лет пятидесяти, поправила очки и окатила меня ледяным взглядом.
– А вот так. Не стоит трахаться с кем попало.
– Что? Я не… ― голос сорвался на хрип.
– Вы все белые и пушистые, пока петух жареный не клюнет. А потом стоите тут и блеете, как овцы. Ступай в тридцатый кабинет. Врач тебе всё расскажет, а моё дело маленькое ― анализы выдавать.
Я отвернулась от окошка, за которым сидела фурия в медицинской пижаме, люто ненавидящая весь белый свет. Рассеянно посмотрела по сторонам. Цифры на дверях расплывались. Я всё ещё не могла сосредоточиться. Сделав пару шагов, вдруг поймала себя на мысли, что тут, в недавно выстроенном Центре по борьбе со СПИДом и инфекционными заболеваниями, толпится слишком много народу. Неужели все они больны, как и я?
Нервная дрожь пробрала до костей. Нет, я морально не могла отстоять очередь и войти в проклятый кабинет. Надо как-то настроиться, подготовиться, что ли. Вернувшись к окошку, вновь встретилась с ледяным взглядом.
– Скажите, а ошибки быть не может?
Медсестра взвизгнула.
– Вы чего это себе позволяете, девушка? Мы тут серьёзным делом занимаемся, а не в бирюльки играем. Сказано тебе, иди в тридцатый. Молодая, а наглая.
Сил на пререкания не осталось. Если бы дело касалось не меня, а кого-то другого, я смогла бы осадить наглую особу и позаботиться о том, чтобы её не допустили к работе ни в одном медицинском учреждении. А вот бороться за себя всегда оказывалось сложнее. Да и стоит ли тратить последние нервы на скандал с хамкой, если победитель в битве известен заранее?
Ноги вывели меня из злополучного Центра и потащили обессиленное