В гуще чужих ощущений. Игорь Харичев
приспособления лихо спускается с третьего этажа, подхватывает меня, утаскивает наверх, туда, где нет огня, где спасительная прохлада. Но эти ощущения не попадут на сенсозапись. Потому что она про гибель пожарного, а не про чудесное спасение, тщательно подготовленное заранее.
Вечером мы с Майклом поехали в наш любимый ресторан – следовало передохнуть, расслабиться. Перед этим я позвонил Элизабет. Мне хотелось увидеть ее.
Мы выпивали с видом на океан. Я и Майкл – виски с содовой, а Лиз – джин с тоником. Мы с Майклом по очереди рассказывали ей о наших последних съемках, а она удивлялась, охала, причитала. Потом я поехал к ней, и мы провели прекрасную ночь.
Нас устраивали такие отношения. Мы оставались абсолютно свободными людьми, но время от времени трахались к взаимному удовольствию. Лиз была художником-декоратором и, когда не было срочных заказов, располагала временем. Порой она становилась инициатором нашего очередного свидания, порой – я. Возможно, у нее имелись другие мужчины, меня это не интересовало. Но я встречался только с ней. Она была красивой, весьма неглупой. И, сознаюсь, мне очень нравилось, когда, прощаясь, она повторяла одни и те же слова: «Постарайся не угробить себя. Это меня очень расстроит».
Следующий день мы с Майклом провели в бассейне, пока что лишенном воды. Здесь уже воспроизвели центральный пост управления подлодкой. Это был четвертый отсек немецкой лодки времен Второй мировой. Смонтировали электрические и ручные приводы для управления вертикальными и горизонтальными рулями, станцию погружения и всплытия, перископы, управление торпедной стрельбой, одну из воздуходувок для продувки главного балласта. В ходе съемок на центральном посту, помимо меня, будут еще семь подводников. Их роль исполнят обычные каскадеры – им далеко до сенсохантеров, но не всем же заниматься столь опасным, хотя и безмерно увлекательным делом.
Мы регулировали клапаны, через которые в отсек будет поступать вода, устанавливали миникамеры, которые помогут Майклу управлять процессом затопления отсека. Камеры надо было замаскировать так, чтобы их не заметил опытный взгляд подводника сороковых годов. Потом устанавливали подводные звукоизлучатели, призванные создавать нужные звуковые эффекты. После этого я репетировал вместе с каскадерами: кто, когда и что делает.
За день до съемок бассейн заполнили водой. Проверка подъемников прошла успешно – отсек поднимался и опускался, имитируя всплытие и погружение лодки. Звукоизлучатели тоже работали нормально, создавая эффект близкого взрыва глубинных бомб. При этом компьютер создавал нужные движения отсека: его мощно подбрасывало. Протечек при этом не возникало. Оборудование было готово к сенсосъемкам.
Наступил момент, когда я и мои напарники, одетые в немецкую форму подводников, спустились в отсек. Я и еще трое были в офицерской форме, с белыми рубашками и черными галстуками, а четверо – в матросской с наглухо застегнутыми кителями. Я сам задраиваю люк и обращаюсь