Хранитель драконов. Робин Хобб
видения о том, как драконы вдоволь наедались горячего, свежего мяса. Как спаривались в небе, как строили гнезда для яиц на песчаной отмели. Великое множество воспоминаний и сновидений, вызывавших горькие чувства. А еще ей было известно, что какой-то части воспоминаний недостает. Она злилась. Понимала, что обделена целым пластом знаний, но не могла определить, чего именно не хватает. От этого становилось еще больнее – ведь драконьи воспоминания и так очень ясно свидетельствовали о ее телесной ущербности.
Наследство воспоминаний не давало Синтаре быть собой, как заведено было у ей подобных. Когда она была змеей, в ее распоряжении была родовая память змей – о путях странствий, теплых течениях и рыбьих косяках, о местах Сбора, песнях и устройстве общества змеев. Когда змей окукливался, эта память угасала, и для вылупившегося дракона его змеиная жизнь оставалась лишь смутным воспоминанием. Новая память была наследным сокровищем драконьего знания. Как летать по звездам, где и в какое время года лучше охотиться, как вызывать на брачные поединки, как выбирать берег для кладки яиц – вот что заключалось в ней. При этом каждый дракон обладал и более древними личными воспоминаниями своих предков. Они передавались не только через преображающееся тело змея, но и через слюну тех драконов, которые помогали ему запечатывать кокон. А когда окукливалось нынешнее поколение змеев, драконьей слюны им досталось слишком мало. Может быть, поэтому некоторые из них получились тупыми, как скотина.
Солнце должно было уже достичь незримого горизонта. На узкой полоске неба над рекой стали появляться звезды. Синтара смотрела на россыпь огоньков и думала, что окружающий пейзаж точно соответствует ее неполноценному, ограниченному существованию. Грязевой берег реки, протекающей через огромный лес, был единственным местом, которое она знала в этой жизни. Драконы не могли никуда уйти отсюда. Лес был непреодолимым препятствием. Несмотря на то что деревья-гиганты росли в основном довольно далеко друг от друга, между ними из болотистой почвы торчали их корни, путь преграждал подлесок, лианы и прочие растения. Даже людям, которые куда меньше драконов, с трудом удавалось ходить по лесу. Тропы, проложенные через подлесок, быстро превращались в вязкое месиво. Нет. Выбраться из этого леса дракон мог только по небу…
Синтара снова хлопнула бесполезным крылом и сложила его. Потом оторвала взгляд от звезд и огляделась. Другие уже собрались под деревьями. Она презирала их. Недоразвитые, уродливые твари, хилые, сварливые, слабые и недостойные жизни. Как и она сама.
Синтара потопала по грязи к ним. Она была голодна, но уже почти не замечала этого. Голод сопровождал ее с того самого дня, как она вышла из кокона. Сегодня она съела семь рыбин – пусть и не совсем свежих, но больших – и одну птицу. Птица была жесткой. Иногда она мечтала о теплом мясе, сочащемся свежей кровью, но то были только мечты. Охотникам редко удавалось найти крупную добычу поблизости, а чтобы доставить драконам болотного лося или речную свинью издалека, приходилось разделывать