Нет права жить, нет права умирать. Ольга Грон
рамочке местился его посмертный орден за героизм. С тех пор тетя Наташа стала другой, замкнутой, но ко мне и бабушке всегда относилась с теплом и заботой, хоть ей и нелегко пришлось в жизни, воспитывая в одиночку двоих дочерей. Не то, что моя мама, которая не могла найти время для меня единственной.
Ехать пришлось на автобусе, ведь больница находилась в противоположной стороне нашего провинциального городка. Желтая маршрутка пролетела мимо, переполненная пассажирами, водитель даже не удосужился остановиться. Хорошо, хоть до места недалеко. Я вышла, направившись с остановки по мощеной дорожке туда, где располагались корпуса больницы. Вошла в справочную. Не слишком разговорчивая светловолосая девушка выглянула, когда я заглянула в окошко.
– Чего?
– Иванченко Раиса Павловна в какой палате? – спросила я.
Моя фамилия не совпадала с бабушкиной, ведь я носила фамилию отца. Девушка покосилась на меня, ее отвлекли от телефона, где одно за другим сигналили сообщения. Еще бы, я бы тоже не хотела работать за такую мизерную зарплату.
– Кардиология, сорок вторая, – быстро ответила она, сразу же переключившись в телефон.
Бабушка сидела на кровати, молча глядя в окно. В переполненной палате сложно было дышать шестерым находящимся там, в основном, немолодым женщинам. Я заметила это как только вошла. О кондиционерах не могло быть и речи, ведь здесь было все, как и везде в нашей стране.
– Здрасьте! – Я вошла, сразу же направившись к бабушке. – Привет, ба!
– Карина! – Бабушка попыталась подняться в места, но я остановила ее жестом. – Как рада видеть тебя! Боже, какая ты большая, почти взрослая!
– Да, ба! Как ты? – Я присела рядом, достав из пакета покупки.
– Зачем все принесла?! Забери, сама съешь дома!
– Нет уж. Мама велела тебе принести, – ответила я, не слушая ее возмущений. – Что доктора говорят?
– Да что… все одно и то же. Стенокардия. Говорят, меньше нервничать надо, да отдыхать больше.
– Так отдыхай, бабуль. Чего ты напрягаешься? – обеспокоенно взглянула на нее.
Она здорово изменилась за время, которое никого не щадило. Под глазами выступили дополнительные морщинки, лицо похудело и осунулось. Но глаза сверкали ярко, будто ей до сих пор было лет двадцать пять.
– Когда, Карина? Сама же знаешь, хозяйство. А если все заброшу, за что жить буду? Ведь пенсии той ни на что не хватает. Да и не могу я так просто сидеть, сложа руки. Мама как, все на работе?
– Где ж ей еще быть, – не могла же я рассказать, что творится у нас дома на самом деле. Бабушке нельзя нервничать, ведь и так сердце шалит. – Бабуль, а что с твоим телефоном? Почему не отвечаешь?
– Так вон он, в сумке лежит, – она кивнула в сторону тумбочки, – не звонит!
– Настройки смотрела?
– Какие? Я понятия не имею, где они находятся.
– Давай, сделаю. А то мама тебе дозвониться не может, переживает.
– Сделай. Только скажи, пусть не волнуется. Я сама ей позвоню ей, когда скажут, что к чему. Все равно меньше