Нестор-летописец. Наталья Иртенина
возвращалась с торга. За ней плелась холопка, позади пыхтели два парубка, тащили полные корзины.
– Гавша! – Дружинники из сторожи звали ратника, чтобы возвращался.
Он в ответ отмахнул рукой и шагом направил коня вслед молодке. Женка оборачивалась, с чуть заметной улыбкой цепляла молодца быстрыми глазами и то начинала спешить, то шла совсем медленно. Гавша слышал серебристое звяканье подвесок-рясен и ловил ноздрями аромат византийских благовоний. Лукавая баба брала с собой на торг слепую и глухую старуху-няньку.
Лишь у ворот, за которыми скрылась женка, Гавша догадался, за кем уволокся: признал усадьбу воеводы Перенега Мстишича. Княжий муж не так давно справил свадьбу, оженился вторым разом. Но, видать, плохо умел потешить молодую. Напоследок она неприметно кивнула ратнику и мгновенье помедлила у открытой воротины.
Гавша спешился, увидев на мостовой под ногами коня нечто блеснувшее. Молодка украдкой потеряла серебряное рясно. Гавша усмехнулся: нужно вернуть его хозяйке. Веселый выдался день.
– Никак жениться сдумал?
Княжий отрок сжал в кулаке подвеску, обернулся. На него ясными глазами взирал поп Никифор, клирик церкви Богородицы Десятинной.
– На ком тут жениться, батько, боярин Перенег дочек не завел.
– А коли так, чего тут высматриваешь? Иль холопка какая ни то глянулась?
– Это, отче, не твое дело. Некогда мне.
Гавша хотел сесть на коня, но поп остановил его за плечо.
– Епитимью исполняешь, какую я тебе положил?
– Исполняю, а как же. Две седмицы мяса не едал, аж тошно стало.
– Оженишься-то когда? – помягчел клирик.
– А зачем? Мне и так хорошо.
– Ятрам твоим нехорошо, – строго сказал поп. – Не в свои стойла всё метят.
– Так это дело молодое, батько.
Гавша подтянул подпругу седла, нетерпеливо ткнул ногу в стремя. Глядел скучно.
– Смотри, поклоны бить в другой раз велю, – безнадежно погрозил поп.
– Ну и отобью.
– Женись, а? – ласково попросил отец Никифор.
– Так ведь бить буду, жену-то, – полувопросил Гавша.
– За что ж сразу бить?
– А за что ни то. Перво-наперво, чтоб тебе, отче, на меня не сказывала. Знаю же, как у вас, попов, заведено на исповедях выспрашивать.
Гавша взметнулся в седло.
– Муж и жена едина плоть, – объяснил клирик. – Оба несут единый крест.
– Ты, батько, скажи лучше, – отрок нагнулся к попу, – пошто мне брюхо свое мучить, коли душа не в брюхе?
– А как же еще вас, зверовидных, к кротости приводить? К душе дорога через утеснение брюха лежит.
Гавша подумал.
– Мяса две седмицы в нутро не кидал. А нынче, батько, я холопа зарубил.
Он вытянул меч и показал, как зарубил.
– Хрясь. Башка пополам. Во так.
Поп шатнулся от клинка.
– За раба по закону русскому не казнят, – сказал, помедлив. – Перед Богом тебе держать ответ.