Орлы Екатерины в любви и сражениях. Николай Шахмагонов
императрица Екатерина с проверенным в боевых делах другом и учителем Петром Александровичем Румянцевым. Императрица прямо написала: «В эти минуты, мой дорогой друг, Вы отнюдь не маленькое частное лицо, которое живёт и делает, что хочет. Вы принадлежите государству, Вы принадлежите мне. Вы должны, и я Вам приказываю, беречь Ваше здоровье. Я должна это сделать, потому что благо, защита и слава Империи вверены Вашим попечениям, и что необходимо быть здоровым телом и душою, чтобы исполнить то, что Вы имеете на руках. После этого материнского увещания, которое прошу принять с покорностию и послушанием, я продолжаю…»
В следующем письме императрица отозвалась на просьбу Потёмкина о передачи командования Петру Александровичу Румянцеву, следующим образом: «Дай Боже, чтобы ты раздумал сдать команду Фельдмаршалу Румянцеву. Не понимаю, как одному командовать ужасной таковой громадою. Разве в такое время, когда за верно будет безопасно от неприятельских нападений или предприятий».
Императрица и в последующих письмах старалась приободрить Потёмкина: «Сколько буря не была вредна нам, авось-либо столько же была вредна и неприятелю. Неужели, что ветр дул лишь на нас?» Действительно, турецкий флот тоже пострадал от бури, причём, как стало известно позднее, пострадал в значительно большей степени, что Севастопольский.
Впрочем, Потёмкин уже был в строю. Злопыхатели, которые любят говорить о его хандре, о его слабости, намеренно умалчивают о том, что светлейший князь был очень серьёзно болен. Болезнь, которая была получена в Крыму и чуть не свела его в могилу, которая постоянно именуется в письмах лихорадкой, сильно мучила его. Кое-кто дописался до того, что стал оправдывать Наполеона за поражение в Бородинском сражении тем, что у того был в тот день насморк, а при насморке сильном, мол, человеку трудно соображать. А здесь болезнь, изо дня в день ухудшающая состояние… Какое нужно иметь мужество, какую волю, чтобы, преодолевая физические страдания, сохранять силу духу! Ведь Потёмкин путём титанических усилий благоустроил юг России, создал флот, построил верфи, города. И теперь он же возглавил защиту этого края. Распоряжения его, как свидетельствуют документы, были строги, точны и грамотны. К тому же пришли обнадёживающие сообщения о флоте, которыми он тут же поделился с Суворовым.
26 сентября он писал: «Флот наш, выдержавши наижесточайшую бурю, какой не помнят самые старые мореходы, собирается в гавани Севастопольской. Корабль “Святой Павел” и фрегаты: “Св. Андрей”, “Легкий”, “Победа”, “Перун” и “Стрела” уже там. Корабль “Слава Екатерины” с одним фрегатом показался в виду той гавани, и только не достаёт корабля “Марии Магдалины” и одного фрегата, но и о тех есть слух, что они близ берегов. И так теперь остаётся употребить старание о скорейшей починке флота, дабы к будущей кампании был оный в состоянии выйти в море».
В те дни Потёмкин направил различным адресатам десятки писем и распоряжений, которые лучше всего показывают его сильную волю, способность побороть отчаяние