Под псевдонимом Серж. Владимир Каржавин
все трудности. И судьба его сложилась бы совсем по-другому.
И ещё один случай, круто повернувший его судьбу, произошёл в мае 1916-го. Их полк после тяжёлых боёв отвели на отдых в небольшой городок в Бессарабии. После вызженной окопной равнины оказаться среди белеющих яблоневых садов и зарослей сирени было равносильно сказке. Как-то днём рядом с ними расположилась колонна немецких пленных. Немцев решили покормить, благо полевые кухни в тылу работали с запасом. Алексей сидел на пустом ящике из-под пулемётных лент и наблюдал, как жадно поглощают гороховую кашу его вчерашние враги. Уже тогда он задавал себе вопрос: а что ему с ними делить, почему он должен стрелять в них, а они в него?
Из немцев ближе всех к нему присел молоденький лейтенант. Правая рука его висела на привязи и была по локоть в кровавых бинтах. Левой он неумело держал ложку и пытался захватить кашу из котелка. Немцы расположились прямо на дороге, и поэтому, когда по ней собрался проехать легковой автомобиль, многим пришлось встать и отойти в сторону. Их примеру собрался последовать и раненый лейтенант, но вдруг споткнулся и выронил из единственной здоровой руки котелок. Каша вывалилась на землю.
Алексею жалко стало парня, и он подошёл к нему, помог подняться. Трое охранников спокойно наблюдали за происходящим. Потом Алексей взял опустевший котелок, сбегал на кухню и, вернувшись, протянул его, доверху наполненного кашей, немцу. Впридачу из своих запасов добавил ломоть хлеба и маленький кусочек сала.
– Данке… данке… – повторял немец.
Они разговорились. Немца звали Клаус. Он жил в пригороде Штутгарта и до войны работал учителем в местной гимназии. Отец у него тоже был мобилизован и год назад погиб во Фландрии. Дома остались мать и сестра.
Увлечённый разговором, стоя спиной к проезжей части дороги, Алексей не мог видеть, как из автомобиля, который остановился и заглох, за их беседой следит бравый генерал-майор. Пока водитель тщетно пытался завести машину, генерал не сводил глаз с Алексея, хоть тот и стоял к нему спиной. Затем он вышел из автомобиля.
– Поручик, можно вас…
Балезин живо обернулся, подошёл, откозырял и представился. Генерал-майор себя не назвал, лишь похвалил:
– Вы отлично говорите по-немецки. Где вы этому научились?
Балезин грустно улыбнулся:
– Готовился поступать на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета.
– Теперь уже Петроградского… – поправил генерал.
– Да, конечно, Петроградского… но передумал, поступил на физико-математический. Закончил три курса; в августе 14-го ушёл добровольцем.
– А как другие языки? – незнакомец проявлял всё больший интерес.
В ответ Алексей процитировал на французском несколько строк из стихотворения Беранже и тут же признался:
– С английским дела обстоят хуже. Ещё начинал изучать восточные языки.
– Отлично, отлично, – тёмные глаза генерала светились огоньком.
В