Время дракона. Светлана Лыжина
придумаете что-то ещё.
Влад с Мирчей вовсе не хотели сердить братию, но так уж выходило. Сперва они оказались пойманы в монастырской церкви, открытой для горожан, но «не для наглых мальчишек», решивших собрать с подсвечников воск, чтобы лепить из него солдатиков. В другой раз монахи жаловались, что дети поздно вечером устроили на улице под стенами обители шумную игру. А после этого случилась история с собаками.
Жалобы от доминиканцев поступали настолько часто, что отец, выяснив у сыновей подробности очередной проделки, начинал улыбаться, но дети знали, что после таких разговоров просить ни о чём нельзя. Следовало дождаться вечера.
Ждать было трудно, поэтому сыновья не выдерживали и подступали к родителю с просьбами ещё до конца ужина:
– Отец, расскажи про то, почему все братья должны жить в мире. Расскажи!
– Как же я расскажу, если вы озорничали в моё отсутствие? – возражал тот. – Мне следует как-то вас наказать.
– За что? – притворно удивлялись дети.
– За то, на что жаловался монах-доминиканец.
– Отец, но ты же на нас не рассердился, – возражал Влад.
– Верно, – усмехался отец, – не рассердился. Должен рассердиться, но не могу, поэтому придётся рассказывать…
Прежде чем начинать, повествователь выжидал немного, чтобы слушатели замолчали, перестали ёрзать, двигать тарелки или по-другому шуметь, а мать, понимая это, делала знак служанкам – посуду уберёте попозже.
Малолетний Влад, оглядываясь вокруг и в нетерпении ожидая, пока наступит тишина, думал, что зануды из городского совета и ябеды-доминиканцы, сами о том не подозревая, делали доброе дело. Слушать рассказы по вечерам казалось намного занятнее, чем днём, а значит – долгое ожидание в итоге приносило пользу.
Вечером малолетних слушателей не отвлекали солнечные зайчики, начинавшие прыгать по доскам потолка, когда кто-то переставлял на столе серебряный стакан или тарелку. Вечером не было и мух, которые летали по дому почти во всякое время года. К тому же вечером у отца появлялся помощник – тень. Хорошо видимый на белёной стене, этот помощник всеми силами стремился привлечь внимание к рассказчику, повторяя его действия и делая их более значительными. Если отец поднимал руку, тень тоже поднимала. Если отец наклонялся, тогда и тень наклонялась, прячась ему за спину и затем выныривая в нужный момент.
Вечером никого не отвлекал громкий возглас, ворвавшийся с улицы через окно. Ничего не громыхало вдалеке, словно спрашивая: «Что тебе важней? Послушать продолжение истории или узнать, что же громыхнуло?» Нет, вечером слышались совсем другие звуки. Например, потрескивание свечных фитилей или шорох одежды, если кто-нибудь из домочадцев, сидевших рядом, начинал шевелиться.
По большому счёту, когда отец начинал рассказывать, Влад уже не слышал ничего, кроме родительского голоса… и голоса старшего брата, потому что Мирча, по обыкновению, встревал.
– Когда после долгих странствий я приехал обратно к вашему