Будьте как дети. Теофания детства. священник Владимир Зелинский
и есть ли
вправду плохие люди?
И как так может, чтобы я, который есть,
не был прежде того, когда я стал?
и как однажды я, который есть,
Не буду больше тем, кто я есть?[61]
Обращение в детство в устах Слова Божия означает нечто большее, чем послушание и смирение взрослых, ибо с такими вещами у детей дела обстоят совсем не хорошо. «Каждый новорожденный являет собой новое отображение Бога, чуть затемненное грехом непослушания» (святитель Николай Сербский)[62]. Не идет ли речь в Евангелии о возвращении к какому-то иному дару Христову, изначально вложенному в каждого из нас? Это дар нового рождения, обретаемого взрослым через преодоление груза греховности.
Обратитесь, вернитесь в Любовь, через которую вы пришли в бытие, к первозданной одаренности Богом, которой наделен каждый из нас. Иисус говорит не о «воспитании чувств», но о чем-то более существенном: о возвращении к той человечности, в которую заронен замысел Творца о людях, что сквозит и тайно светит через «дитя». Эта исходная одаренность открывает для нас и детскую, вернее, детствующую природу Его Церкви.
Эта природа и подлежит восстановлению в человеке. Как может человек родиться, будучи стар? – спрашивает Никодим. – Неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей?.. Ответ Иисуса: рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть Дух (Ин. 3:4,6). Родиться от Духа – значит вырасти, повзрослеть, поумнеть, покаяться, употребить усилие (Мф. 11: 12) и в награду получить свою царственную детскость в Иисусе, Его Церкви, Собрании верных… Она собирает народ детей. Тех обратившихся, нашедших свое сыновство, кому предназначено Царство Небесное.
Есть благая часть, избранная аскетом, не покидающим внутренней клети, та, что не отымется… Но часть – не целое, которое неохватно. Может быть, в нем есть и другая, где-то потерявшаяся частица, именуемая «принять дитя», того, кто заброшен в нас? И есть особое, «младенческое» христианство, которое растет из той иной, «благой», неотъемлемой части?
Слова Иисуса о детях обращены ко взрослым. Они предлагают им уразуметь то, что надлежит им делать. Они ведут к какой-то радикальной «перемене ума» внутри себя, отсечению себя сложившегося, страстного, падшего ради того «дитя», которое нужно открыть.
Предоставь мертвым погребать своих мертвецов (Мф. 8: 22; Лк. 9: 60). Мог ли сказать такое Тот, Кто пришел не нарушить закон, а исполнить (Мф. 5: 17)? По закону полагается хоронить в самый день кончины. Что-то здесь скрыто другое, то, что можно понять только обратившись, умалившись до младенчества.
Если вслушаться в то, что о детях сказал Христос, как и во все, что могло бы быть соотнесено с ними, мы услышим все это как особое, обращенное к нам благовестие. Найти его можно повсюду. Весь Новый Завет, если читать его с ключами «детских» слов Христовых, пронизан намеками, соприкосновениями с таинством малых сих и благословением их малости. Оно являет себя даже из сугубо взрослых, «догматических» вещей. Так исповедание Петра,