Заблудившийся во сне. Владимир Михайлов
других бюро. Они не дураки, и если и не сразу дознаются до смысла нашей операции, то, во всяком случае, быстро сообразят, что мы темним. Так что…
– Мы не сыщики и уж никак не политики. Делать то, на что нас подбивают, и так, как нам советуют, значит – внести в Пространство Сна тот же дух политиканства, который не знаю, как вам, а мне уже тут, в Производном Мире, осточертел. Просто противно – вот что я могу сказать.
Так я высказался – не дожидаясь, пока меня спросят. Ждал, что оборвут. Этого, однако, не произошло.
– Несомненно, – согласился Тигр. – Это не наша область. Но мы все-таки живем и действуем в конкретном государстве, обществе…
– Которое о нас очень мало знает, и во всяком случае, нам не платит, – снова нахально вмешался я; здравый смысл подсказывал, что в моих услугах нуждаются – а значит, легкая наглость сойдет с рук. Так оно и получилось.
– Дрим-драйвер Остров, прошу вас проявить выдержку, – вот и все, что сказал в ответ на мой выпад Тигр Подземелья. – Я и без вашего вмешательства намереваюсь учесть все эти обстоятельства.
– Пора бы уже, – не удержался я. – Не то тут черт знает что делается. Посторонние на Консилиуме! Может, мы скоро на базаре начнем обсуждать наши проблемы?..
– Да заткнись ты, – проворчал Борич, – или выпей валерьянки.
Я хотел было намекнуть, что валерьянка не входит в число моих любимых напитков, но решил, что для разнообразия можно какое-то время помолчать.
– Как всем нам известно, – продолжал Тигр, глянув на меня без особой симпатии, – до сих пор считалось, что наша Система, не входящая в государственные рамки, но являющаяся, как сказано в Кодексе, транснациональной, находится вне поля зрения СБ – и всех других подобных организаций. Их обращение показало, что наши предположения не соответствуют действительности. О нас знают. Хотя далеко не все, разумеется. Но это даже хуже.
– Слава всегда приятна, – проворчал я, но не очень громко.
– Разговор с генералом Асуниным был выдержан, как вы могли видеть и слышать сами, в рамках крайней доброжелательности; думаю, что я могу определить его именно так. Нас не пытались заставить, нас просили, и очень уважительно. Просили оказать всю возможную помощь в деле возвращения господина Груздя к активной деятельности в кратчайший срок. Нам объяснили, что последствия нашего отказа могут оказаться весьма печальными для страны, для всего мира; о том, каковы они будут для нас, прямо не заявлялось, потому что это слишком походило бы на угрозу. Обращались к нашему патриотизму, а также – это происходило наверху, до вашего прихода, – недвусмысленно намекалось на то, что в случае удачного сотрудничества многие проблемы, волнующие сейчас Институт, можно будет решить быстро и с немалой для нас выгодой.
– Значит ли это, – настороженно спросил Борич, – что нам предстоит сделаться одним из подразделений Службы?
– О нет, ни в коем случае. Я уверен, что речь идет о равном партнерстве именно в этой конкретной операции. Ни о чем более.
– И вы верите этому?
– Я бы сказал, –