Между ангелом и бесом 2. Ирина Боброва
– ой какая нестандартная!
– Не, в натуре, ты сам-то понял, чё сказал? – поддержал брюнета Полухайкин. – С неба падает голый мужик и несёт такую отборную порнуху, что даже у меня это… как его…
– Стыдливость проснулась? – помог Гуча и, не в силах больше сдерживаться, расхохотался.
– Точно, я даже покраснел, – сказал Полухайкин и тоже рассмеялся.
– Право, я не подумал, друзья, что у Самсона так развито ассоциативно-образное мышление, – расстроился Бенедикт, шлёпая по щекам не в меру впечатлительного вора.
Кваква на инцидент внимания не обратила. Довольная тем, что надоедливый супруг, наконец-то, умолк, она прикрыла глаза и с удовольствием квакнула.
Полухайкин, наблюдая это, вдруг нахмурился и, подумав минуту, сорвал с гардины занавеску и бросил её вниз.
– Прикройся, ангелок, а то Марточка выглянет в окно и смутится, а тогда, по понятиям, я буду обязан набить тебе морду. Сильно набить, даже не смотря на то, что она у тебя ангельская.
Бенедикт быстро намотал занавеску, воровато оглядываясь по сторонам. Из открытых окон второго этажа по пояс свесились служанки и, тихонько хихикая, смотрели на него во все глаза. Ангел внимательно рассмотрел их – Марты среди девушек не было, а на других дам «понятия» короля Полухайкина не распространялись.
– Ангелок, я новую примету выявил, – сказал Гуча, – и, между прочим, связанную с твоим появлением.
– И какую же, Чингачгук Эфроимович? – поинтересовался ангел.
– А такую, Бенедиктушка, что вернее не бывает. Альберт, ты заметил, что когда ангелок прилетает в гости, то обязательно случаются неприятности? – чёрт подмигнул королю, и Альберт, немного подумав, поддержал друга:
– В натуре, амиго!
– Так вот, друг Полухайкин, чем меньше на нашем нимбоносце надето вещей, тем эти неприятности крупнее.
– Дело говоришь, – Полухайкин помрачнел, вспоминая прошлогодние события. Он нахмурился – складки с затылка поползли на лоб, по пути уронив корону. – Верно подметил! Помнится, в прошлый раз этот отморозок в одних штанах прибыл – и что было!
– А что было? – спросил Самсон, не открывая глаз. Видимо, первым чувством, которое к нему вернулось, было любопытство. Он в прошлый визит Бенедикта отсутствовал – висел вниз головой на столбе в городе своего детства.
– А то и было, что в прошлый раз друг наш прибыл не один, а с козлом… – Самсон расхохотался. Смеясь, выбрался из тёплой лужи и подошёл ближе – ему не хотелось пропустить ни слова. История, как по опыту знал Самсон, обещала быть интересной. – Не, Рыжий, ты не смейся, – серьёзно сказал Полухайкин, – в натуре, он козла с собой притащил. И не простого козла, а опущенного!
– Не «опущенного» козла, а козла отпущения. Из Израиля, между прочим, – внёс поправку ангел, – от древних евреев доставил. Они на него все грехи, накопившиеся за год, складывали и отпускали в пустыню.
– Ну и вёз бы его в пустыню, к Томке Собакиной, пусть бы верблюжью колючку там жрал. На черта ты его в мой огород выпустил? Я