Не оставляя. Константин Александрович Широков
нежно окидывая меня в эту минуту тёплым притягивающим взглядом, – видимо, и слова, и взгляд её были своеобразным поощрением перед тем, как распрощаться.
Но мне прощаться с ней не хотелось, и я в ответ предложил отличную идею: просто пойти в кино на последний сеанс, как вдруг она, откровенно проигнорировав моё предложение, что-то припомнив и посмотрев на свои часики, решительно заявила:
– Андрей, в автобусе, когда ребёнок рядом держал в руках пирожок, я подумала, что ты, наверно, с самого утра ничего не ел и сильно проголодался. У тебя аж слюнки текли. Сейчас, пока у меня ещё есть время, я накормлю тебя в очень приличном месте чудесно приготовленным на гриле цыплёнком – пальчики оближешь.
«Ну, вот, – подумал я, – вторая заботливая тётушка появилась у меня…» Но вслух сказал:
– Стелл, я что маленький! Я и сам могу о себе позаботиться. Лучше уж давай тогда посидим в кафе и выпьем пару бокалов шампанского в честь нашего знакомства… (Чуть было не сказал: в честь близкого знакомства, что выглядело бы наверно пошло.)
– Нет, нет! Без обсуждений! – категорично ответила она. – Ты сейчас же пойдёшь со мной, даже не упирайся.
Она взяла меня за руку, точно я хотел сбежать от неё подобно какому-нибудь набедокурившему школяру.
– Да сыт я, сыт, – слегка упрямился я, – и тот пирожок в автобусе совсем не причём.
Мне было хотя и приятно, что некоторое время она удерживала меня за руку, но всё-таки принять её предложение сразу я не желал: подспудно я чувствовал, что она всё-таки относится ко мне как к своему подопечному, который беспрекословно и без пререканий должен подчиняться и не только в стенах её любимого учебного заведения.
Мы подошли к небольшому уютному кафе в стиле деревенской харчевни с большой декоративной телегой перед входом и когда вошли в зал, Стелла, выбрав столик у большого окна, из которого просматривался чуть ли не панорамный вид на всю улицу, велела мне идти мыть руки, словно я был тем четырёхлетним хулиганом или некультурным дылдой-школяром с дикими повадками какого-нибудь папуаса и не знал, что нужно делать в первую очередь. Хотелось возмутиться и сразу указать ей на это. Но удержавшись, я не стал этого делать, благоразумно отложив эту ненужную сейчас разборку на другой более подходящий момент.
Когда я вернулся, небольшое блюдо с жаренными на гриле золотистыми кусочками цыплёнка уже ожидало меня, благоухая дивным дразнящим запахом. Рядом в стеклянной вазочке источал тонкий аромат свеженарезанный овощной салат, – но взгляд уже перескакивал на охлаждённый персиковый компот в запотевшем граненом стакане, и рука тянулась отведать его в первую очередь. А посреди всего этого аппетитного яства на белом блюдце лежал поджаристый пирожок.
Стелла через тонкую трубочку пила фруктовый коктейль со льдом и улыбалась своей загадочной полуулыбкой.
– Пирожок с повидлом любишь? – глядя на меня и потягивая свой коктейль, мило спросила она. В её голосе звучала такая же тонкая улыбка, что была и на губах.
– Люблю,