Прозаики ЛитКульта 2018. Сергей Павлов
просто без водки все остальное в жизни теряет смысл. Скверно, когда умные мысли подтверждаются ценой собственной шкуры.
Жена моя – женщина уравновешенная, где-то даже флегматичная, и в подкорке у неё сидела вековая бабская мудрость – пьяного не трогай! Поэтому она терпела долго. Вразумлять меня она пыталась аккуратно. Интеллигентно, скажем так. Однако даже эти робкие попытки меня ужасно раздражали. Впрочем, скандалы с битьём посуды наверняка раздражали бы ещё больше. Короче, я был невыносим пьяный – когда изрыгал из себя тягучий фонтан алкогольного бреда, мешая в кучу реальные проблемы, старые неурядицы, вымышленных любовников, черт знает что ещё… Ну, и трезвый я был невыносим тоже.
Жена сломалась, когда я в первый раз ушёл в запой. Три дня я жрал – по-другому не скажешь. Засыпал там, где вырубало – на полу в кухне, посреди комнаты, не имея сил доползти до кровати. Падал. Зверски ушиб бок. Но главное – аксиома «пьяный я добрею» утратила силу, и средоточием зла стала, понятное дело, жена. Слава богу, правило не поднимать руку на женщину пока работало, но ушатам нецензурного дерьма не было конца… На третье утро, обнаружив, что я собрался брести в магазин, она преградила мне дорогу, площадным жестом уперев руки в бока. Я думаю, все эти дни она толком не спала.
Как она кричала – воспоминание об этом, как удар кнута. Жутким, воющим, пронзительным, совершенно не своим голосом, встрёпанная, страшная, по изуродованному гневом лицу – слезы градом… «Что же ты делаешь со своей жизнью – с моей жизнью – что же ты делаешь»…
Ну да, я прекратил пить. На месяц. Может быть, все бы действительно наладилось, если бы не случился простой на работе, и всех нас отправили в вынужденный отпуск. Сидеть дома было невыносимо. Жена собиралась на работу, перекладывала манатки в другую сумку, убежала, и я увидел, что её кредитная карта осталась на столе. Я взял карту, и мне стало не по себе. По молчаливой договорённости жена не держала дома наличных денег. Но недавно я искал свой медицинский полис в шкатулке с бумагами – конечно, моё самочувствие было таково, что надо было идти сдаваться врачам, это я уже понимал. И жиденький сбербанковский конвертик, в котором выдают карты, как на грех попался мне на глаза. Пин-код.
Дальше… Как шкодливый пацан, наивно уверенный, что про его проказы никто не узнает, я понёсся в магазин. И нажрался так, как будто пытался влить в себя все невыпитое за месяц.
Ночью меня увезли на «Скорой».
Валяясь на койке после разговора с врачом, я размышлял… нет, совсем не о смерти. Бессмертие – вещь нереальная, а уж на кой оно нужно, когда в жизни нет ничего интересного?
Мне хотелось понять – а где тот перелом, поворот, после которого стало возможным то, что со мной произошло? И был ли он – этот поворот? Жизнь моя складывалась довольно гладко, друзей не предавал, беременных женщин и детишек не бросал, расставаться умудрялся без трагедий, не воровал, не сидел, не болел серьёзно, даже руки-ноги