Первая красотка в городе. Чарльз Буковски
решить Взрыв Народонаселения, почему же я для нее просто развлечение, сексуальная игрушка? Я вытянулся на Саре, слушая стук сердца. Все-таки она ведьма. Потом я поднял голову. И знаете, что увидел? Поразительнейшую вещь. Наверху, в щелке под самым изголовьем. Шляпную булавку. Да, шляпную булавку, длинную, с такой круглой пурпурной стеклянной штукой на конце. Я прошел у Сары между грудей, вскарабкался по горлу, залез на подбородок (ценой немалых усилий), потом на цыпочках перешел губы, а потом она чуть шевельнулась, и я едва не свалился – пришлось даже за ноздрю схватиться. Очень медленно поднялся мимо правого глаза, – голова ее была слегка повернута влево, – и вот я уже на лбу, миновал висок и забрался в волосы – очень трудно сквозь них продираться. Затем встал и изо всех сил вытянулся, подтянулся – едва удалось схватиться за эту булавку. Спускаться оказалось быстрее, но опаснее. Несколько раз я чуть было не потерял равновесие с этой булавкой на плече. Свалился бы разок – и кранты. Несколько раз я не мог сдержаться и хохотал, настолько смешно все это было. Вот чем кончаются вечеринки в конторе, С Новым Годом.
Потом я снова оказался под этой массивной грудью. Положил булавку и прислушался. Я пытался точно уловить стук сердца. Определил место – аккурат под небольшой коричневой родинкой. Затем встал во весь рост. Поднял шляпную булавку с ее пурпурной стеклянной головкой – такой красивой на свету от лампы. И подумал: а получится? Во мне всего 6 дюймов, а булавка раза в полтора меня больше. 9 дюймов, значит. Сердце, кажется, ближе.
Я поднял булавку над головой и всадил с размаху. Под самой родинкой.
Сара перевернулась и задергалась. Я держался за булавку. Сара меня чуть не скинула, а ведь пол, если брать в сравнительных размерах, – в тыще футов от меня, и такой полет меня бы точно прикончил. Я держался. С ее губ сорвался странный звук.
Затем всю ее передернуло, будто женщине стало зябко.
Я подтянулся и всадил оставшиеся 3 дюйма булавки ей в грудь, пока красивая пурпурная головка не уткнулась в самую кожу.
Затем Сара затихла. Я прислушался.
Услышал стук сердца: раз два, раз два, раз два, раз два, раз два, раз…
Остановилось.
А потом, цепляясь и хватаясь своими ручками убийцы за простыню, я слез на пол. Во мне оставалось 6 дюймов росту, я был реален, испуган и голоден. В жалюзи окна в спальне, смотревшего на восток, я обнаружил щель – она бежала от пола до потолка. Схватился за ветку кустарника, забрался, прополз по ней в куст. Никто больше не знал, что Сара умерла. Однако реальной пользы в этом не наблюдалось. Если я хочу жить дальше, надо найти чего бы поесть. Но я не мог отвязаться от мысли: как мое дело рассматривали бы в суде? Виновен? Я оторвал от листика и пожевал кусочек. Не годится. Едва ли. Потом во дворе к югу я заметил, как дамочка выставила тарелку с какой-то дрянью для своего кота. Я выполз из кустика и стал пробираться туда, следя, не движется ли кто, нет ли других зверей вокруг. На вкус дрянь оказалась гаже всего, что мне доводилось есть в жизни, но выбора не было. Я сожрал с кошачьей тарелки