Челтенхэм. Андрей Лях
второй Франчески на свете.
Скиф удовлетворенно кивнул:
– Убедительно. Валяй.
Не было никакого подготовительного периода знакомства и ухаживаний. Они совпали сразу и без колебаний. Сходили на какую-то выставку, Диноэл что-то рассказал, что-то показал, Черри зашла к нему в гости, да так там и осталась. Была ли это любовь? Со стороны Черри – несомненно, она была раз и навсегда потрясена личностью Дина, была убеждена, что ей несказанно повезло в жизни, и это убеждение сохранила до последнего дня их отношений. Диноэл же был вполне доволен, старался соответствовать в пределах своего тогдашнего эгоизма, принимал все уступки Черри как должное и ничуть не возражал против роли Юпитера, которому позволено то, что не позволено быку. А через несколько лет он вообще не мог себе представить жизни без Черри и был готов потешаться над любым другим устройством семьи. Ни малейших противоречий в интересах не было, и, хотя разные казусы случались, за все двенадцать лет совместной жизни даже в самых пиковых ситуациях не приключилось ни одной ссоры.
Это был дурной симптом – давление надо стравливать понемногу, не дожидаясь, пока разорвет котел, к тому же ссора – неотъемлемый элемент общения и узнавания друг друга, но в ту пору Дин этого не понимал.
Как бы то ни было, они слыли образцовой парой. Черри приохотила его к долгим прогулкам – в том числе и по Институтскому парку, который, как казалось Дину, он изучил до последнего куста, они исходили все заповедники в ближних и дальних окрестностях, добравшись даже до Баварского Леса, где у них появились любимые места. Черри приучила его к разным бесхитростным развлечениям вроде настольных игр или запуска воздушного змея и, кстати, войдя в шальную компанию контактерского спецназа, имела там шумный успех. К тому же целых двенадцать лет ему не надо было думать, какие брюки взять с собой в отпуск и как одеться на официальный прием.
Он много раз возил ее на Тратеру, вместе они объездили всевозможные моря-океаны (кстати, именно благодаря Черри Дин, человек до мозга костей сухопутный, узнал притягательную силу морской стихии), и как-то однажды, на прогулочной тропе над вечерним заливом им встретилась парочка – старик и старушка, седые, но вполне бодрые, шедшие им навстречу.
– Слушай, это мы! – восхищенно прошептал Дин. Черри лишь стиснула его руку – она и сама так думала, и никаких сомнений у нее не возникало. Тогда им обоим казалось, что они знают свою прекрасную и безмятежную жизнь на много лет вперед.
Но нет. Не вышло. Жизнь, в отличие от кино, не останавливается на хеппи-энде. Она останавливается в другом месте. С чего же все пошло? Для Черри закончились времена учеников, рисовавших на оборотной стороне обоев, и инсталляций, сооруженных из картона, который они с Дином, давясь от смеха, сложным путем выкрадывали с центральной городской свалки – однажды угодили под включившийся конвейер, то-то было приключение.
Черри наконец заметили. Ее пригласили в одну фирму, затем – в другую, при одном названии которой у знатоков на некоторое