Сценарии, пьесы, сценарии. В трёх книгах. Книга 2. Виктор Чочиев
столько прекрасного: и это голубое небо, и это удивительное озеро, и чайки над ним, и не самые плохие люди вокруг тебя (не обо мне, грешном, сказано). И уж совсем медицинское: постарайся жить без нервотрёпки и стрессов, побольше на свежем воздухе (в деревне всё это гораздо легче, чем в городе) и почаще улыбайся – вот и будешь красавицей долго-предолго.
Маша. …А давайте продолжим сканворд? Что там у нас осталось, Евгений Сергеевич?
Доренко (вздохнув и повертев журнал в руках). Так… Вот! «Кого сыграл артист А. Конобеев в сериале „Рублёвские страсти“?» Ну-у… так не честно. Почему это я должен знать какого-то А. Конобеева, сыгравшего в каком-то сериале, которые я вообще не смотрю? Был бы вопрос о Смоктуновском или Николсоне – это я понимаю.
Маша. Просто Вы, Евгений Сергеевич отсталый человек, ничем не интересуетесь.
Доренко. Сказала – как лопатой прихлопнула… Выходит, те, кто А. Конобеевым интересуются, передовые? Всего-то и надо – Конобеева знать. Дожили… Ирина, Николаевна, Вы-то хоть знаете его?
Аркаева. И даже лично, но не близко. Тусуется…
Доренко. Ну, и каков он в этих «Рублёвских кошмарах»? Вам поверю на слово.
Аркаева. Ну, если честно… плох, как и весь сериал.
Доренко. Так какого же чёрта его пропагандируют в журнале?!
Аркаева. Ах, Евгений Сергеевич, вы же всё понимаете, к чему эти риторические вопросы… И не забудьте там вписать, кого он играл – Никиту, кажется.
Доренко (проверив). Подходит…
Появляется, опираясь на трость, Соркин под руку с Ниной. Следом Медведев катит инвалидное кресло.
Доренко. Пётр, зачем же ты встал?! (поднимается и подходит к Соркину)
Аркаева. Петя, тебе же запрещено!
Соркин. Хватит, сил моих больше нет – три дня валялся. (в сторону Доренко) И не ругайся! Любят доктора ругаться. Лучше похвалил бы меня за предусмотрительность (кивает в сторону инвалидного кресла) – видишь, катафалк при мне.
Доренко. Дошутишься! Давай, осмотрю тебя. Нина, отпустите этого нерадивого больного. (Нина отходит от Соркина) Так… пять медленных шагов назад, потом пять быстрых ко мне. (Соркин выполняет) Руки вперёд. (Соркин выполняет) Тремора нет… Что-нибудь болит?
Соркин. Нет, причём чувствую себя гораздо лучше, чем в постели.
Доренко. Пальцы не покалывает?
Соркин. Ни одного.
Доренко. Дай пульс. (берёт Соркина за запястье и удерживает его около пятнадцати секунд) … Частых позывов нет?
Соркин. Ни Боже мой! Ни частых, ни редких.
Доренко. Ну, что же, хорошо – начинается ремиссия. Лечение, само собой, продолжаем без изменения – те же таблетки и уколы… А сейчас, раз уж пришёл, так уж и быть, посиди с нами немножко (помогает Соркину пройти в беседку и усесться). А обратно, уж извини, на креслице поедешь, тем более, что ты его уже предусмотрел.
Соркин. Вот спасибо,