Двенадцать записок. Женский детектив. Наталья Романова
вернулся из Москвы и открыл собственную торговую фирму. Узнав, что я экономист по образованию, пригласил соответствующую должность.
Зарплата приличная, рабочий день восемь часов. Добираться до работы не трудно, несколько остановок на автобусе.
Я довольно быстро погасила набежавшие за время обнищания долги за электричество, газ и воду и зажила наконец нормально. Даже в отпуск в Турцию слетала.
И все казалось бы прекрасно, однако, довольно скоро я поняла, что кое-что в жизни остаётся неизменным.
Вызвав меня в первый же день на ковёр, мой босс устроил некий фарс, уронивший в моих глазах начальство до самого что называется плинтуса.
Начав с полушутливой тирады относительно привлекательной внешности своего нового экономиста, то бишь меня, этот шут выдал следующую фразу:
– В общем, выходи за меня, Лёлька, замуж.
Я скептично хмыкнула и почти не задумываясь, совсем как много лет назад, привычно ответила:
– Нет, Ильс!
Босс согласно кивнул, и как ни в чём ни бывало заговорил о перспективах развития собственного бизнеса…
Вскоре, это стало ритуалом. Каждый раз, вызывая меня к себе в кабинет, Ильяс делал мне предложение, а я произносила неизменное «Нет, Ильяс». Позднее он стал добавлять, что я пожалею.
А потом Ильяс внезапно женился. Я решила, что он остепенится и забудет свои дурацкие подколки, однако этого не произошло. Правда, теперь это звучало иначе.
– Ну что, – иронично вздыхал он, листая мой очередной отчёт, – жалеешь, что не вышла за меня?
На что я тупо произносила привычное «Нет, Ильяс».
Вот и сейчас, я сверлила его глазами поверх очков и терпеливо ждала, когда очередной приступ детства закончится, и Ильяс отпустит теперь уже начальника экономического отдела, то бишь меня, дописывать квартальный отчёт.
Но он медлил, нервно зачёсывая назад пятернёй с ухоженными ногтями, густые тёмные волосы.
Надо признать, что Ильяс был мужиком справным. Всегда спокойный, он редко повышал голос на подчинённых, фирмой руководил грамотно. С партнёрами по бизнесу напивался редко.
Мои подруги иногда о своих начальниках рассказывали такое, что становилось мерзко на душе. И тогда я начинала приглядываться к Ильясу внимательнее, надеясь по старой школьной привычке найти большой некрасивый изъян.
Но других изъянов, кроме его шуточек о женитьбе, не находилось. А Ильяс в такие моменты, словно чувствовал моё повышенное внимание к себе, и радовался как ребёнок. Становился весёлым и шутливо подкалывал.
– Ну что, Лёль, не жалеешь, что не вышла за меня? – и сам себе самодовольно отвечал. – Жалеешь, я знаю.
Шутка казалась плоской, хотя иногда я и ощущала где-то внутри нечто вроде сожаления. Статус шефа давал ему в моих глазах некоторый карт-бланш, но отношения не менял. Может поэтому я смотрела на него, словно на расшалившегося малыша, и пыталась приструнить, строго выговаривая. Вот прямо