Культура поэзии – 2. Статьи. Очерки. Эссе. Юрий Казарин
и мыслями – уже не только твоими, но и – поля. Поле мыслит тобой. Как книга думает читателя и читателем, так и поле мыслит тебя и тобой: ты и плывешь по снежному полю, как мысль; мысль – не твоя. Мысль поля.
Снежное поле – книга. Она открывается зимой и снегом – небом. Она листается метелью, зверем и человеком. Она пишется сама собой – архетипическим даром. Даром жизни, погоды и неба. Книга поля в деревне – всюду. Лежит целехонька и нова. В городе она превращается в грязь – поди поплавай в ней! Её убирают и рапортуют: пять тысяч снегоуборочных агрегатов и т. д. В деревне снежное поле – кровельное, огородное, заборное, столбовое, наличниковое, крыльцовое – любое – написано птицами и зверьем. Исписано или прочитано? Сначала белизна и чистота, видимо, прочитывается, а затем сороки, синицы, вороны, сойки, снегири, свиристели, клесты, щуры и поздние дрозды, а также коты, зайцы, собаки, хомяки, волки, мыши и лисы (а в лесу кабаны, лоси и косули) пишут на снегу ответ. Что-то вроде: «Прочитанному, а также сей белизне и чистоте – верю». И никому в голову не может прийти мысль запретить эту книгу. Или – отредактировать. Или переписать. Или – снять ее к такой-то матери ножом бульдозера. Никому. В голову. Не придет.
Все, что создает человек, – архетипично. Или – почти все. Цивилизация и культура архетипичны: они следуют природе. Или не следуют. Цивилизация увлеклась сама собой: общество, политика, власть, деньги и прочие фантомы и фетиши – разрушают архетипическую, или природную, сущность деятельности человека. Деятельность природы, стихий, зверя – архетипична. Деятельность политика – антиприродна. Власть, известность, деньги с точки зрения дождя, снега и ветра – ничто. Человек с точки зрения природы – часть земли, неба и духа. Человек с точки зрения политики, социальности и финансов – people, потребитель, хаватель всего на свете, всего, что модно, вкусно и… ну и бесплатно, что ли…
– Мне бы это, водки дайте, а? – А вам какой? – Ну, мне этой, ну, той, которая побесплатнее… Пейзаж человечества. Пейзаж человека. Все – типизировано и подчинено технологиям. Один питерский митёк нарисовал картинку «Возвращение уха Ван Гогу». Да-а-а. Как бы вот – ну уже не обывателю – а хотя бы художнику совесть вернуть. Человек говорящий и слушающий (в широком смысле) превратился в человека смотрящего.
Смотрящего в монитор, в экран. Господибожетымой! – да посмотри ты в окно, а?..
Появился тут новый термин «кинолексика», ну, то бишь есть язык кино, и, естественно, в нем есть кинофонемы, киноморфемы, кинолексика и киносинтаксис. Только вот текста нет. Всё кино (за редким исключением) – это один типовой, хронотопически ограниченный, семантически плоский текст. Вернее – имитация текста. Стыдно смотреть такое кино – от Голливуда и арт-хауса до телевидения, сериалов и интернетных роликов («Я-а-а-зь! Я-а-азь!!!») и рукодельного видео. Все это – прикольно. И к душе никакого отношения не имеет. Вот сижу я и слушаю мелолексику (музыку), смотрю на настенные изолексемы (картины, гравюрки), переживая в себе биолексему, химиолексему и в целом физиолексему, находясь и проживая в деревянной архитектурной