Бог с нами, братья!. Александр Архипов
сосед.
– Отработали штатно, как учили, жду «пчёлок». Могу десертом поделиться. Ориентир – дым. Одного ушастого оставлю, – отвечаю соседу.
– Спасибо, Гвоздь, подарки отбатрачу. Ушастого не надо, свой транспорт есть. Удачи.
– На связи.
Длинной очередью резанул РПК, за ним «затакали» два «калаша». Ишаков и верблюдов «мочат». Пожалуй, это было самым гнусным мероприятием в нашей смертельно опасной работе. После выгрузки караванных животных уничтожали. В самом начале афганской компании ишаков, верблюдов и мулов просто разгоняли. Жалели. Животные же. Потом поняли, что духи их отлавливают и используют по второму, третьему кругу, пока у тех копыта до колен не сотрутся.
Как правило, заставить кого-то из бойцов пустить пулю в лоб ишака было почти невозможно. Мальчишки, полчаса назад стоявшие на краю своей двадцатилетней жизни, напрочь отказывались стрелять в животных. У нас в команде негласно была установлена очередь, так сказать похоронной эстафеты. И честно говорю, видел после этих экзекуций размазанные по мальчишеским щекам слёзы и бешенные взгляды в никуда. Но это так, мужики, между нами.
Подозвал Шубу. В его огромных ручищах даже СВД казалась игрушечной.
– Молодец военный, хорошо отработал. Дай команду двум бойцам вон из той пирамиды перенести два ящика сгущёнки и пак шоколада в район «жертвоприношения». Пусть замаскируют, но знак понятный оставят. Это соседям, им ещё торчать и торчать здесь, – сказал я, хлопнув Шубу по плечу.
– Есть, всё сделаем командир. Этикетку от банки на камень приклеим, – понимающе улыбнулся старлей.
Подготовка к эвакуации подходила к концу, когда Боцман, стоя на самом высоком валуне, сложив ладони рупором, заорал:
– Летят! «Восьмёрочки» летят!
К предполагаемой зоне посадки начали стягиваться бойцы, подносили раненых своих и чужих. Пинками подогнали пленных. Подлетели две «пчёлки». По моей просьбе сделали облёт зоны в радиусе 2,5-3 км, во избежание сюрпризов. Сказали «чисто». Я поверил, но трёх дозорных на самых высоких точках оставил.
«Восьмёрочки» на площадку уместились обе. Начали погрузку. У бойцов настроение приподнятое. Да, и понятно. Домой! Продырявленный Али Иванович не пискнул при погрузке в вертушку и даже пытался улыбнуться Боцману обескровленными губами.
– Виноват, подвёл вас, – тихо сказал Хрущёв.
– Кишки заштопают, поговорим, – как мог спокойно ответил Боцман.
Первыми загрузили раненых. Гном тут же воткнул в них системы. Али-Баба во время погрузки отключился и пребывал в бессознательном состоянии. Голова Донца была полностью перемотана бинтами, красными от пропитавшей их крови. Отверстие было только для рта, из которого он иногда сплёвывал сгустки крови и постоянно громко матерился, проклиная санитара Гнома, душманов, дружественную южную республику и проклятую ведьму тёщу, которая послала его в Афган за квартирой.
– Отвоевался Ванёк. Точняк комиссуют. Куда теперь без носа? – вполголоса сказал боец вертолётному технику