Двойная звезда. Звездный десант (сборник). Роберт Хайнлайн
Сразу хватятся, пропади он хоть на неделю. Хорошо, ты оказался э… «на воле». Как только ты согласился, я велел Джоку отозвать ребят, занимавшихся Троубриджем.
– И правильно!
– Но знаешь, Лоренцо, должен сказать: пока ты блевал в невесомости, я связался с «Рискуй» и дал команду снова заняться Троубриджем.
– Что?
– Ты сам напросился. У нас как – если уж «дальнобойщик» подрядился забросить груз на Ганимед, так он доставит его на Ганимед. Сдохнет, а доставит, не пойдет на попятную, когда корабль уже загружен! Ты сказал, что берешься – без всяких там «но» и «если». Через несколько минут начинается потасовка, и ты дрейфишь. Потом хотел сбежать от меня в порту. И вот только что истерику закатил – хочу на Зе-емлю! Может, ты и лучше актер, чем Троубридж, – не знаю. Но нам нужен парень, который не сдрейфит в ответственный момент. И насколько я понимаю, Троубридж как раз из таких. Если с ним договоримся – заплатим тебе и отправим назад. Ясно?
Более чем. Дэк явно имел в виду, что я не тот партнер, на которого можно положиться, и был по-своему прав. И обижаться оставалось лишь на самого себя. Конечно, только полный кретин соглашается, сам не зная на что, но я ведь согласился! Безоговорочно. А теперь вдруг решил отвалить в сторонку, будто новичок, испугавшийся публики.
«Представление должно продолжаться» – вот древнейшая заповедь шоу-бизнеса. Может, философы ее и опровергнут, однако жизнь наша редко подчиняется логике. Мой отец соблюдал эту заповедь свято. Я сам видел, как он доигрывал два акта с острым приступом аппендицита, да еще выходил на поклоны, прежде чем его отвезли в больницу на «скорой». Сейчас я словно видел лицо отца – лицо истинного актера, с презрением взирающего на горе-актеришку, готового подвести зрителей…
– Дэк, – неуклюже промямлил я, – извини, бога ради. Я был не прав.
Он пристально оглядел меня:
– Так ты будешь играть?
– Да.
Я отвечал совершенно искренне, но вдруг вспомнил про одно обстоятельство, из-за которого я не мог сыграть эту роль, как не мог бы сыграть Белоснежку в «Семи гномах».
– Все – о’кей, я хочу играть. Но…
– Что «но»? – презрительно спросил Дэк. – Опять кочевряжишься?
– Нет, нет! Но – ты говорил, летим на Марс. Дэк, я должен буду играть среди марсиан?
– Ну конечно, это же Марс!
– А… Но, Дэк, я же не переношу марсиан! Они меня всегда из колеи вышибают! Я постараюсь справиться, но… я могу выйти из образа.
– Э, если дело только в этом – плюнь и забудь!
– Как «забудь»? Я не могу просто выкинуть это из головы. Я ничего не могу с этим поделать. Я…
– Говорят тебе – плюнь! Мы знали, что ты в таких вещах сущий олух. Лоренцо, твоя боязнь марсиан – все равно что детские страхи перед пауками и змеями. Но мы все учли. Так что забудь.
– Ну… ладно.
Не то чтобы я успокоился, но он задел меня за живое. Для меня олухами всегда была публика. В общем, я заткнулся. Дэк опять пододвинул к себе микрофон и, больше не пытаясь приглушить голос, сказал:
– Одуванчик