История зарубежной журналистики. У истоков журналистики. В. М. Виниченко

      Полной противоположностью Геродоту во многих отношениях выступает его младший современник Фукидид. В отличие от предшественников, писавших преимущественно о прошлом, его побудило взяться за перо осознание исторической значимости не прошлых, а современных ему событий: «Приступил же он к своему труду тотчас после начала военных действий, предвидя, что война эта будет важной и наиболее достопримечательной из всех, бывших дотоле» [54, с. 5]. При этом Фукидидом движет нечто большее, чем стремление сохранить для потомков «великие и удивления достойные деяния», как в случае с Геродотом; он уверен, что написанное им может оказаться полезным тому, «кто захочет исследовать… возможность будущих событий (могущих когда-нибудь повториться по свойству человеческой природы в том же или сходном виде)» [там же, с. 14].

      Если Геродот считал своим долгом «передавать все, что рассказывают», включая то, чему сам он верить не собирался [13, VII, 152], то Фукидид руководствовался прямо противоположной установкой: «Что же касается событий этой войны, то я поставил себе задачу описывать их, получая сведения не путём расспросов первого встречного и не по личному усмотрению, но изображать, с одной стороны, лишь те события, при которых мне самому довелось присутствовать, а с другой – разбирать сообщения других со всей возможной точностью» [54, с. 13].

      В случае с Фукидидом это не просто декларация. «В 430 г. до и. э. Афины поразила эпидемия чумы, унёсшая десятую часть населения и оказавшаяся одним из главных факторов их окончательного поражения в войне, – пишет К. Уиндшул. – Описание симптомов болезни у Фукидида является настолько точным, что на их основании современные медики могут диагностировать её как лёгочную или бубонную чуму… Это является свидетельством очевидца, и, на мой взгляд, вне всяких сомнений это журналистика» [133, р. 53][11]